Владимир Хайтин: «Если нужна наша помощь, окажем ее и днем и ночью»

30 ноября самому молодому врачу Российской Премьер-Лиги исполнилось 28 лет, и он уже четыре года работает в «Зените». В интервью Владимир Хайтин рассказал о себе, о работе медицинского штаба нашей команды и о том, почему праздновал гол вместе с Артемом Дзюбой.

— Матч «Зенит» — «Бордо». Артем Дзюба забивает и бежит к скамейке, чтобы поблагодарить персонально вас. В современном футболе это довольно редкая ситуация. Расскажите, как она возникла.
— Артем подбежал не только ко мне, но и к Сергею Богдановичу и к ребятам. Просто накануне у него подняласьтемпература, было неясно, сможет ли он принять участие в матче. Естественно, медицинский штаб занялся лечением, мы работали и днем и ночью. В итоге он смог сыграть, забил гол и поблагодарил весь штаб — решение разрешить ему выйти на поле оказалось верным.
 
— Обычно ОРВИ лечатся временем. Вы знаете, как ускорить процесс?
— Ничего сверхъестественного мы не делали. Просто вовремя обратили внимание на проблему и использовали обычные методы — те, которые рекомендуются всем. Артем — боец, он очень хотел сыграть. Совместными усилиями мы сделали всё возможное, чтобы это получилось без рискадля его здоровья.
 
— Эта история многое говорит об отношениях в коллективе.
— Действительно, атмосфера у нас очень командная.Чувствуется, что один за всех и все за одного. Тренерский штаб строит работу на взаимном уважении, все друг к другу прислушиваются, решения принимаются совместно. Игроки это ценят.
 
— Существует дистанция между доктором и игроками? В обычной жизни в отношениях «врач — пациент» главный — врач.
— У нас всё так же. Игроки нас уважают — и россияне, и иностранцы.
 
— То, что вы практически ровесник игроков, помогает в общении с ними или мешает?
— Я сам задумывался над этим вопросом и к однозначному ответу не пришел. Когда я попал в команду, мне было 23 года. Вокруг — настоящие звезды: Аршавин, Кержаков, Тимощук… Возможно, первое время был некий барьер в общении, но сейчас его нет, я чувствую себя абсолютно комфортно и думаю, что ребята тоже.
 
***
 — То, что вы в столь молодом возрасте оказались в«Зените», — стечение обстоятельств?
— Да. Я окончил медицинский университет, работал травматологом, и случайная встреча с главным врачом«Зенита» Михаилом Юрьевичем Гришиным в дальнейшем привела к беседам сначала с ним, а затем и с главным тренером Андре Виллаш-Боашем. Мне было очень интересно попробовать себя в команде. Опыта в спортивной медицине у меня было мало, я хотел учиться у коллег буквально всему — не только реабилитации или физиотерапии. Первые полгода пришлось сложно — огромный поток информации, а подход к работе отличался от того, чему меня учили в университете. Каждый случай здесь — особенный, он не подпадает под стандартные правила и протоколы. При этом требования, которым необходимо соответствовать, очень высокие. Мы должны быть готовы помочь в любых ситуациях.

— Почему Гришин пригласил именно вас, молодого специалиста? 
— Когда мы с ним познакомились и я коротко рассказал о себе, о совместной работе речи не шло. Он позвонил примерно через полгода. По его словам, у меня был молодой голодный взгляд, тяга к знаниям и чему-то особенному. Михаил Юрьевич предложил попробовать себя: «Может, из этого что-то получится». Очень благодарен ему за эту возможность. Один из главных стимулов моей работы с тех пор — желание его не подвести. Лучшая награда для меня в команде — его похвала. 
 
— Как в медицинском штабе «Зенита» распределены обязанности?
— У нас несколько врачей. Я выступаю помощником главного врача практически по любым вопросам. Врач-физиотерапевт курирует восстановление футболистов. Нельзя сказать, что мы полностью взаимозаменяемы, но стараемся разгрузить главного доктора и взять на себя максимум задач.
 
— Чем, в частности, вы занимаетесь?
— Медицинским обеспечением тренировок и игр, лечением заболеваний и травм. При необходимости принимаю участие в физиотерапевтическом восстановлении игроков. В принципе, спортивная медицина подразумевает работу врача во всех направлениях — от массажа, с которого я начинал свою практику, до реабилитации, которую освоил позже, и спортивного питания.
 
***
 — Вы потомственный врач?
— Нет, у меня семья военных и учителей в трех поколениях.Но благодаря огромному желанию и поддержке родителей я стал врачом.
 
— А спортом сами увлекаетесь?
— Я десять лет занимался дзюдо, армейским рукопашным боем, но больших результатов не достиг. Были травмы, потом настало время поступать в университет, но тяга к спорту осталась. Пока учился, я активно участвовал в спортивной жизни университета.
 
— Специализацию спортивного врача вы выбрали сразу?
— В Первом меде есть такой факультет. Шесть лет тебя, как и всех, учат лечебному делу, а в качестве небольшого дополнения — разделы по интересам. Потом были интернатура и ординатура. Я учился травматологии и ортопедии, год работал в больнице, но чувствовал тягу к спортивной медицине и всему, что связано с опорно-двигательным аппаратом. 
 
— Сейчас вы аспирант.
— Да, пишу диссертацию — мне интересна тема диагностики функционального состояния опорно-двигательного аппарата. С коллегами регулярно выступаем на конференциях. Научная работа достаточно сложная — всё свободное время уходит на нее.
 
— Не так давно вы учились в Гарварде. Это была стажировка по зенитовской линии?
— Да, клуб меня поддержал и помог побывать там. Это был короткий, но интенсивный курс по спортивной медицине для уже состоявшихся докторов. Было очень интересно понять, как думают и работают наши коллеги за океаном.
 
— Они даже думают по-другому?
— Образ мышления у них очень отличается от нашего. В первую очередь это связано с особенностями условий, в которых они трудятся, — страховая медицина, требования спортсменов и их клубов. Главная особенность американцев — основное внимание они уделяют профилактике травм. Считают, что чем больше средств и усилий ты вложишь в профилактику, тем реже придется лечить заболевших или травмированных спортсменов.
 
— В «Зените» профилактика тоже ведь одно из важных направлений? Тренер по физподготовке Мария Бурова в интервью рассказывала, что это огромный пласт ее работы.
— Действительно, это так. Мария Юрьевна — отличный специалист. Она ведет это направление, и результаты видны по функциональному состоянию ребят и по уровню травматизма, который мы имеем.
 
— По медицинскому обеспечению «Зенит» — лидер среди российских клубов. Вы посмотрели, как работают коллеги в США. В чью пользу сравнение?
— Могу сравнивать не только с США, но и с Европой. В марте я побывал на стажировке в «Челси», жил на базе команды, участвовал во всех процессах. Если сравнивать, никакого разочарования не возникает. В целом всё очень похоже. В России мы точно передовые — и в плане знаний, и по качеству необходимого оборудования. Спасибо клубу — руководство нас очень поддерживает, для восстановления футболистов, профилактики у нас есть буквально всё. Что бросилось в глаза в работе наших зарубежных коллег — это их высочайшая самодисциплина. Практически все горят своей работой, это видно по тому, когда они приходят и уходят, как относятся к каждому конкретному случаю. Хочется, чтобы и в России было так. А вообще в развитии спортивной медицины и физиотерапии сейчас наступил момент, когда ничего сверхнового не придумывается. И у нас, и в Европе, и в США происходит осознание того, что уже есть и как это можно применить. 
 
***
 — Как выглядит типичный рабочий день медицинского штаба «Зенита»?
— Ежедневно утром у нас проходит собрание, на котором мы обсуждаем текущие вопросы по каждому футболисту. Потом главный врач оперативно доносит информацию до главного тренера, чтобы он знал, на кого может рассчитывать. Дальше — подготовка к тренировке, это процесс, занимающий час-полтора. Мы тейпируем игроков, растираем, реагируем на мелкие текущие жалобы, которые не мешают футболисту выйти на тренировку. Дальше — обеспечение процесса на поле, при необходимости оказание первой медицинской помощи. После тренировки час-два посвящены восстановлению футболистов — это физиотерапия, зал. Если надо, мы проводим дополнительные исследования. При отсутствии проблем рабочий день может закончиться около пяти часов вечера, но, если решаются какие-то вопросы, это может затянуться допоздна. Ну и мы всегда на связи, даже ночью. Если понадобится наша помощь, окажем ее в любое время.
 
— Если у команды три игры в неделю, для медицинского штаба это еще большая нагрузка?
— Такой график подразумевает максимальную мобилизацию всех — и ребят, и нас. Приходится очень быстро переключаться с матча на матч, оперативно решать, что нам надо взять с собой на выезд. В такие моменты время пролетает мгновенно — его просто не ощущаешь.
 
— На выезд вы много медицинского оборудования берете?
— У нас хороший набор портативных физиотерапевтических аппаратов, на выезде мы можем сделать любую из процедур, которые делаем дома. Всё маленькое, простое в использовании. Если у футболиста проблема со здоровьем, но есть вероятность к матчу его восстановить, мы можем оказывать ему помощь хоть вечером, хоть ночью и до момента выхода на поле.
 
— Травма игрока для медицинского штаба — чрезвычайная ситуация?
— Любая травма требует особенного внимания. Все должны быть в курсе, как она произошла, где, каковы результаты исследований. Мы всё обсуждаем, советуемся, принимаем решения. Отношение к любой травме — от легкого ушиба до более серьезной — у нас одинаковое. Степень повреждения влияет только на прогноз и методы лечения.
 
— Когда футболист проводит много матчей и сильно устает, врачи могут сказать тренерам, что он нуждается в отдыхе?
— Естественно, мы постоянно наблюдаем за состоянием игроков, реагируем на их жалобы. Также есть объективные данные, основанные на показаниях GPS-датчиков, биохимических показателях крови. Иногда футболисту необходима пауза для полного восстановления, иногда — индивидуальная тренировка. Свои рекомендации мы всегда передаем тренерскому штабу.