«Черный вторник»: что произошло на стадионе имени Кирова в мае 1957-го
58 лет назад, в мае 1957 года, на стадионе имени Кирова произошли массовые беспорядки, во время которых на поле и вокруг арены между собой дрались несколько сотен зрителей, милиционеров и военных. Полвека спустя в течение полугода редакция клуба собирала все имеющиеся свидетельства и документы и восстанавливала последовательность тех событий.
Для «Зенита» чемпионат 1957 года начался продолжительным турне. Первый матч состоялся 31 марта в Кишиневе — ленинградцы выиграли у местного «Буревестника» со счетом 1:0. Однако за этим последовал целый ряд неудач: домашних побед над «Зенитом» последовательно добились минский «Спартак», а также динамовцы из Киева и Тбилиси. Вничью завершились две последних игры выездной серии — с «Шахтером» из Сталино и куйбышевскими «Крыльями Советов».
«Зенит» в 1957-м. Фото из архива Льва Бурчалкина
2 мая
В присутствии 50 тысяч зрителей прошел первый в 1957 году домашний матч «Зенита» на стадионе имени Кирова. На два мяча, забитых «Локомотивом» в начале и середине первого тайма, ленинградская команда ответила голом Царева на 42-й минуте — поражение 1:2. Пресса зенитовцев не щадила. Газета «Смена» в заметке «Неоправдавшиеся надежды» писала: «Вратарь москвичей В. Маслаченко лишь пять раз ловил мяч, направленный непосредственно в его ворота. Причем все эти пять ударов пришлись в середину ворот и были не опасны. Шесть раз мячи посылались нападающими „Зенита“ мимо ворот. И это за 90 минут игры!» Газета «Вечерний Ленинград» назвала статью о матче «Так играть нельзя» и за игру поставила команде нетвердую двойку.
7 мая
«Зенит» ушел от поражения в матче с ЦCК МО благодаря голу Юрия Морозова — одного из игроков, призванных для усиления главной команды из дубля. В результате ничья 1:1. Зрительский интерес после поражения от «Локомотива» слегка упал. На игре с армейцами, бронзовыми призерами чемпионата 1956 года, стадион заполнился меньше чем на половину — 40 тысяч зрителей. Правда, в тот день в Ленинграде прошел небольшой дождь.
50-е, по дороге на матч
14 мая
Матч с «Торпедо» выпал на будний день, но это никак не отразилось на посещаемости. День был солнечным, к тому же к середине мая в Ленинграде заметно потеплело — днем воздух прогрелся почти до 20 градусов. Достаточно позднее начало матча было удобным для большинства болельщиков: те, у кого смена заканчивалась в пять часов вечера, успевали не только добраться до Крестовского острова, но и не спеша пройтись по парку с остановками на скамейках. Для большинства рабочих и в 50-е, и позднее, в 70–80-е годы, сходить на стадион в будний день — крайне привлекательная перспектива. В выходные прогулке мешают семейные дела, жены к страсти мужей в то время часто относились крайне скептически. Тем более поход на футбол целой бригадой и цехом для многих становился отличным поводом выпить на свежем воздухе.
Так выглядел стадион имени Кирова в 50-е. Фотографий с матча против «Торпедо» не сохранилось
19:30
Судья Николай Крылов из Куйбышева, нынешней Самары, дает стартовый свисток. Кстати, к судейству в этом матче особенных претензий не будет ни у игроков, ни у зрителей. Это необычная ситуация для матча, завершившегося беспорядками. Большинство выступлений болельщиков, перераставших в массовое хулиганство, в СССР начиналось с недовольства спорным решением арбитра.
19:42
В ворота «Зенита» влетает первый мяч. Эдуард Стрельцов забивает со штрафного, пробив с расстояния около 25 метров. В пропущенном мяче действительно была и вина вратаря ленинградцев — Владимира Фарыкина. На протяжении матча недовольство зрителей будет расти, тем более что многие продолжают подогревать свои эмоции алкоголем. При входе на стадион имени Кирова зрителей не досматривали, так что некоторые из них легко могли прихватить с собой выпивку. Кроме того, прямо на стадионе велась официальная торговля спиртным.
20:06
Валентин Иванов забивает «Зениту» второй гол.
Станислав Завидонов, участник матча: «В тот раз Володя Фарыкин действительно парочку голов запустил — это зрителей подогрело. Но дело было не только в этом. Между колоннами на стадионе Кирова — помните такие? — были открытые рестораны: крахмальные скатерти, мельхиор, где можно было с полным комфортом выпить. И пронести бутылку на стадион было очень легко. Так что все были на взводе».
Фрагмент программки матча. Из коллекции Павла Башмакова
20:36
Валентин Царицын сводит преимущество «Торпедо» к минимальному. У болельщиков появляется надежда на то, что ленинградцы как минимум смогут добиться ничьей. Однако довольно быстро на этих надеждах пришлось поставить крест.
20:43
Всего семь минут понадобилось торпедовцам для того, чтобы восстановить положение. Валентин Иванов делает дубль — счет 1:3.
20:50
Юрий Фалин доводит счет до разгромного.
20:58
Слава Метревели забивает пятый мяч в ворота «Зенита», счет становится унизительным для ленинградской команды — 1:5.
21:07
С трибуны на поле спускается водитель фабрики «Знамя Труда» Василий Каюков. Каюков изрядно навеселе, но на подростка-хулигана он не похож — тридцатилетний семейный работяга. Сняв пиджак, он начинает выталкивать Фарыкина с линии ворот и пытается встать на его место, сопровождая свои действия крепкими выражениями в адрес неудачно сыгравшего вратаря. Несколько минут не замеченный остальными участниками матча подвыпивший болельщик остается на поле, поскольку защитники «Зенита» в это время поднялись ближе к центру — ленинградцы пошли в атаку. Зрители на ближайшей трибуне смеются и подбадривают Каюкова.
Фрагмент приговора Василию Каюкову
21:10
Милиционеры выводят разгулявшегося болельщика с поля. Василий Каюков оказывает им сопротивление, пытается вырваться. По утверждению одного из сотрудников милиции, сделанному позже на суде, подвыпивший болельщик также пытался его укусить. С одного из милиционеров слетает фуражка, Каюкова бросают на землю, разбив ему лицо о бетонный поребрик. Последний обращается за помощью к зрителям из первых рядов. На возгласы: «Что вы с человеком делаете?» — милиционеры отвечают жестко, обещая забрать и тех, кто слишком много разговаривает.
21:15
Звучит финальный свисток. Примерно в это же время около тридцати человек устремляются на поле с намерением отбить задержанного у милиционеров. Они не представляют собой организованной группы хулиганов, по всей вероятности, большинство из них не знакомы ни с Каюковым, ни между собой. Нападавшие наносят сотрудникам милиции удары кулаками и ногами, но когда к тем подходит подкрепление, отступают обратно на трибуну, так и не отбив Каюкова. Милиционерам удается задержать нескольких участников краткой потасовки. В это время футболисты удаляются в сторону раздевалок, расположенных в Южном дворе.
21:20
Отогнав хулиганов, сотрудники милиции пытаются сами зайти на сектор, на котором начались волнения. В милиционеров со стороны зрителей летит около десятка пустых бутылок. В это время туда же стягиваются наиболее воинственно настроенные болельщики — фактически перемещение между секторами никак не контролировалось, и после начала игры перейти из одной части стадиона в другую не составляло труда. Особенно рьяные успевают вооружиться строительным инвентарем и облицовочными плитками — в некоторых частях арены шли ремонтные работы. Следует вторая волна атаки на милиционеров, которые, столкнувшись уже с несколькими сотнями нападающих, начинают довольно беспорядочное отступление. Огонь они не открывали — в принципе, как показывает анализ результатов других массовых беспорядков 1950-х, стреляла милиция в крайних случаях, обычно к этому моменту волнения продолжались не один час.
Юрий Морозов, участник матча: «Едва вошли в раздевалку — никто, по-моему, даже грязных гетр не успел снять, — вбегает кто-то из администрации: „Ребята, там такое началось! Быстро отсюда в соседний корпус на второй этаж!“. Мы бегом туда. К окнам прильнули — глазам не поверили: огромная толпа штурмует ворота, отделяющие внутренний дворик стадиона от площади. Ломились во дворик с двух сторон. Но со стороны тоннеля ворота металлические были, наглухо закрытые. А вот как они с площади не ворвались, до сих пор не пойму. Толпа озверела, и, если бы добрались они до нас или торпедовцев (те в другом корпусе забаррикадировались, тоже на втором этаже), наверное, не пощадили бы никого. Честно говоря, очень страшно было».
21:25
По радиотрансляции неоднократно звучат объявления, призывающие зрителей покинуть стадион. Большинство болельщиков и так уже направились к выходу после окончания матча, некоторые ушли даже чуть раньше — кто-то был слишком расстроен поражением любимой команды, кто-то просто спешил на трамвай. Однако на стадионе остаются тысячи людей, как сочувствующих выбежавшим на поле хулиганам, так и простых зевак. Кое-где на трибунах временами вспыхивают потасовки — некоторые зрители стараются столкнуть вниз находившихся на секторах офицеров милиции, кто-то пытается урезонить хулиганов, бросающих бутылки, плитки и куски цемента на поле, иногда нарываясь на решительный отпор. Однако в основном присутствующие ограничиваются смехом и улюлюканьем, с самого начала активное участие в беспорядках принимали несколько сотен, но никак не тысяч человек. При этом на поле и трибунах действительно звучат призывы: «Бить гадов!», «Бить милиционеров и футболистов!». Остается неясным, были ли выкрики «Делай вторую Венгрию!». Впоследствии осужденный за них Гаранин на суде это отрицал, не слышали их и другие участники и очевидцы событий, успевшие поделиться своими воспоминаниями.
21:30
Хулиганы взламывают двери служебных помещений, вооружаются хозяйственным инвентарем, ситуация становится по-настоящему опасной — на поле остаются самые отчаянные, к тому же окрыленные первой победой и выпитым ранее алкоголем. Милиционеры оказываются запертыми в Южном дворе, футболисты укрываются в соседних корпусах. Собравшись у прохода в тоннель, толпа требует выдачи вратаря и тренера. Участник матча Марк Гек вспоминал, что после игры спокойно ушел в раздевалку и даже успел принять душ, после чего выяснилось, что команда заблокирована разъяренной толпой, которая требовала выдать им Алова и Фарыкина — остальных обещали не трогать. В итоге, по воспоминаниям Марка Константиновича, осада продолжалась почти до полуночи.
Александр Денисов, участник матча: «Конечно, зрители, выскочившие на поле, которые пытались научить играть нашего вратаря Фарыкина, были очень пьяными. Однако милиция обошлась с ними крайне жестоко, что и вызвало последующие беспорядки. Футболистов же болельщики после матча никого пальцем не тронули. Мы спокойно вошли в раздевалку, переоделись, без проблем перемещались по стадиону, а потом часа через полтора (когда всё утихомирилось) разъехались».
21:40
Толпа начинает штурм металлических ворот Южного двора, используя выломанную на секторе скамью (по другим данным — шведскую лестницу). Существует легендарная версия, согласно которой примерно в это время к зрителям обращался лично первый секретарь обкома КПСС Фрол Козлов. На самом деле на матче его не было, однако кто-то из городского начальства к присутствовавшим действительно обращался. По трансляции звучит призыв к военнослужащим, находящимся на трибунах, собраться в центре поля. Некоторые из хулиганов обходят стадион с другой стороны, громят автобусы команд и, по ряду свидетельств, несколько других припаркованных автомобилей. Командир окруженных милиционеров подполковник Пчелкин рассчитывает на то, что хулиганы быстро разойдутся, однако всё же вызывает на поле пожарную машину. Нападающие перерезают ей шланги. По некоторым сведениям, сама машина была перевернута.
Станислав Завидонов, участник матча: «Было страшно. Я видел, как из тоннеля провели во двор милицейского офицера с разбитой головой, он был весь в крови. Рядом с закрытыми воротами находилась легкоатлетическая кладовая, так что во двор летело всё — например, ядра».
21:45
На территорию стадиона пытаются въехать машины скорой помощи с целью забрать пострадавших. Однако хулиганы их не пропускают, подозревая, что в микроавтобусах могут скрыться футболисты. На поле собираются военнослужащие, последовавшие прозвучавшему по трансляции приказу. Однако достаточно быстро они получают новое распоряжение — покинуть стадион. По свидетельству Николая Круглова, присутствовавшего на матче и впоследствии написавшего о произошедшем письмо Ворошилову, удалились военные под одобрительные аплодисменты остававшихся на трибунах зрителей. По его словам, в какой-то момент ему и другим людям, не успевшим покинуть арену, показалось, что военные, которых было немало, сейчас ринутся в атаку на толпу.
Юрий Морозов: «Автобусы — и наш, и торпедовский — во дворе стояли. Что с ними сотворили! С открытой галереи над корпусами сбрасывали декоративные металлические вазы, каждая кило по 150–200. Хорошо, никого не раздавили. У многих были ломы, грабли, лопаты — разграбили склад хозяйственного инвентаря. Раненых было много. Помню, одного капитана первого ранга здорово покалечили. Пытались его вывезти на „скорой помощи“, так толпа втолкнула машину обратно во двор».
21:50
Приблизительно в это же время на помощь милиции из расположенных на Петроградской стороне казарм на грузовиках начинает прибывать подкрепление. Первыми на Крестовском острове появляются курсанты Военно-медицинской академии. Один из них тут же получает удар бутылкой по голове, хулиганы пытаются обратить военнослужащих в бегство, но встречают отпор.
21:55
В окрестности стадиона на подмогу милиционерам и курсантам ВМА стягивают курсантов других училищ, в частности Военно-морского пограничного, бойцов оперативного полка МВД, дополнительные наряды милиции, в том числе конной.
Из письма Николая Круглова, направленного на имя Председателя Президиума Верховного Совета К. Е. Ворошилова: «Тут я увидел начальника милиции города Ленинграда Соловьева. Он спокойно расхаживал по площади у стадиона и посматривал на часы. После этого стало ясно, что это были минуты ожидания прибытия вызванного подкрепления милиции».
22:10
Ворота южного тоннеля падают под ударами импровизированного тарана, толпа устремляется в направлении двора. Однако в этот момент звучит первый предупредительный выстрел, после которого авангард атакующих залегает, а остальные бросаются назад. Некоторые лидеры хулиганов, руководившие штурмом ворот, оказываются в руках милиционеров. Тем не менее события на этом не заканчиваются, а переходят в новую стадию. Правоохранительные органы переходят в контрнаступление, при этом за непосредственных участников беспорядков принимают любого, кто не успел убежать подальше. И здесь избитыми и задержанными оказываются далеко не только пьяные, устроившие драку с милицией.
22:20
На стадионе и в окружающем его парке начинается избиение участников беспорядков и зевак. В парке милиционеры хватают и затаскивают в машину Бориса Ниелова — инвалида, лишившегося ноги еще в 1942 году в возрасте 10 лет, — позже он будет осужден как подстрекатель. По свидетельству очевидцев, милиционеры избивают многих задержанных сапогами, курсанты орудуют пряжками форменных ремней — оружием, обычным и в нередких в 50-е солдатских беспорядках, и в драках на вечерних танцах.
Давид Голощекин, джазмен: «Мне было 13 лет, на стадионе я был один. Когда началась драка и на поле выбежало, по-моему, около двух сотен человек, я понял, что нужно уходить. Из парка я выбирался бегом, не по дорожкам, а под деревьями — чтобы не задели. За пределами стадиона летали бутылки и какие-то палки, тоже вспыхивали драки, в том числе между собой — кто-то за кого-то заступался, кто-то спорил. Много ли сильно выпившим людям нужно для того, чтобы начать размахивать кулаками?»
22:45
Приблизительно в это время футболисты наконец получают возможность покинуть стадион. Торпедовец Валентин Иванов вспоминал: «Когда в самом конце встречи на поле высыпали болельщики, мы бегом бросились в раздевалку. Едва мы очутились внутри, как в окна со всех сторон полетели разные предметы. Пришлось всей команде ничком укладываться на пол между оконными проемами. Лежали довольно долго, пока обстановка немного не остыла. Со стадиона уехали лишь часа через полтора после матча. Не помню, сопровождал ли нас какой-то эскорт, но до вокзала добрались без происшествий. В те времена о подобных скандалах старались умалчивать. Может, поэтому до последнего времени мало кто знал, что нам, игрокам и тренерам, из-за футбола приходилось иногда рисковать собственной жизнью».
23:00
Задержанных начинают доставлять в отделение милиции, располагавшееся в здании Главного штаба на Дворцовой площади. В зале, куда собирают задержанных, многие тут же ложатся на пол — стоять они не в состоянии. По свидетельству задержанного Николая Круглова, который позже напишет об этом письма Ворошилову, Суслову, Председателю Верховного суда и Генеральному прокурору, из-под лежащих тут же натекают лужи крови. Здесь же, в отделении, милиционеры проводят освидетельствование на наличие алкоголя в крови.
23:00
Стадион и территория Крестовского острова практически полностью зачищены. В двенадцатом часу задерживают последних участников беспорядков, пытавшихся скрыться на трибунах стадиона. Существует версия, согласно которой некоторым из находившихся на стадионе удается скрыться, переплыв Малую Невку. Правда, многие ставят этот рассказ под сомнение —температура воды в середине мая здесь редко превышает 12–14 градусов, да и противоположный берег в то время был довольно болотистым.
23:30
Из числа задержанных, судя по всему, по более или менее случайному принципу оперативники отбирают 16 человек. Среди них двое инвалидов, один несовершеннолетний, большинство рабочие относительно небольших предприятий. Средний возраст арестованных —26 лет. Некоторые из них действительно активно участвовали в драке на поле, кто-то, видимо, и правда попался под горячую руку.
Тяжелых травм ни у одного из милиционеров, военнослужащих и обычных граждан официально зафиксировано не было. Одному из сотрудников милиции, согласно приговору, осужденный Павел Павлов выбил зуб. Возможно, травмы, нанесенные участникам событий милицией, не фиксировались — об этом в своем письме прямо указывает Николай Круглов. Но при этом жертв со стороны хулиганов, судя по всему, не было. Начни милиционеры стрелять тогда, когда на поле хлынули три-четыре сотни разогретых алкоголем людей, их вряд ли удалось бы избежать. Жестокому избиению не подвергся и ни один из сотрудников милиции — большая часть тех, кто изначально находился на стадионе, достаточно быстро отступили в тоннель. Кроме того, не стоит забывать о масштабах стадиона Кирова: там было куда уйти или отбежать — все начальные события, собственно беспорядки, происходили на довольно ограниченном пространстве.
«Советский спорт», выпуск от 15 мая 1957 года
15 мая, 05:00
Выходят утренние газеты с отчетами о матче «Зенит» — «Торпедо». Журналисты отмечают слабую игру хозяев поля, беспорядки, как нетрудно догадаться, ни в одном из изданий не упоминаются. Только «Комсомольская правда» отметила «плохую организацию соревнований на стадионе и недисциплинированность зрителей».
15 мая, день
К этому времени арестованные в количестве 16 человек уже доставлены в Кресты. Впоследствии некоторые из них расскажут, что во время допросов их избивали, всем угрожали политической статьей с последующим расстрелом. Тем не менее трое из них своей вины ни в ходе предварительного следствия, ни позже на суде так и не признали, еще двое признали себя виновными частично.
В ходе следствия дела из политических были переведены в разряд сугубо уголовных. В 1957 году, в том числе по настоянию прокуратуры, подобное происходит регулярно, в том числе и в рамках внутренней борьбы между различными советскими силовыми ведомствами. Формальные политические репрессии временно практически сворачиваются, правоохранительные органы начинают переходить в режим «профилактирования» — даже тех, кто действительно недоволен советской властью, стараются обрабатывать заранее, предотвращая публичные выступления и последующие суды.
Заметка в «Ленинградской правде», выпуск от 15 мая 1957 года
2 июня
В газете «Ленинградская правда» выходит маленькая заметка под заголовком «В прокуратуре города Ленинграда»: «14 мая сего года на стадионе имени С. М. Кирова после футбольного матча между командами „Зенит“ (Л) — „Торпедо“ (М) группа хулиганов, находившихся в нетрезвом виде, сначала на трибунах, а позже на поле стадиона устроила скандал. Присутствовавшим на стадионе работникам милиции и ряду граждан, пытавшимся восстановить порядок, хулиганы оказали сопротивление, причинив некоторым из них телесные повреждения. В связи с этим арестованы и привлекаются к ответственности: нигде не работающие Краснов, Матюшкин, Клау, шофер завода «Знамя Труда» Каюков, работник завода «Севкабель» Дорофеев, работник артели имени Третьей пятилетки Ниелов и другие — всего 16 человек. Дело для рассмотрения передано Прокуратурой в Ленинградский городской суд».
10–14 июня
В Городском суде проходят слушания дел арестованных участников беспорядков. Заседания проходят за закрытыми дверями под усиленной милицейской охраной. Свидетелями выступают преимущественно милиционеры и бригадмильцы — комсомольцы-дружинники. Суд выносит жесткие приговоры — от трех до восьми лет лишения свободы. Правда, в то время это было не так уж необычно — ответственность за хулиганство последовательно ужесточалась с 1956-го. Другое дело, что столь суровое наказание за хулиганство в 1957-м было еще не совсем привычным.
Виталий Клау: «Я не думал, что так много дадут — семь лет. Надеялся, получу от силы года три. Сидел под Златоустом. В декабре 1959-го приехала в лагерь комиссия с правами Верховного суда. Меня освободили, сняли судимость и разрешили вернуться в Ленинград».
18 июня
«Ленинградская правда» в рубрике «Из зала суда» публикует: «Хулиганы наказаны». «Как уже сообщалось, группа хулиганов, бесчинствовавших на стадионе имени С. М. Кирова во время футбольного матча 14 мая с. г., была арестована. На днях Городской суд рассмотрел дело по обвинению Гаранина, Александрова, Клау и других — всего 16 человек — в хулиганстве. Суд приговорил Ю. Гаранина к 8 годам лишения свободы, В. Клау, П. Павлова, А. Петрова — к 7 годам, В. Александрова — к 6 годам. Остальные подсудимые приговорены к разным срокам лишения свободы».
23 июня
На стадионе имени Кирова проходит пышный праздник, посвященный 250-летию Ленинграда. Ранее торжества были отложены в связи со смертью Сталина. Вполне вероятно, что предстоящий праздник также имел непосредственное отношение к судьбе 16 арестованных. Свежее дело о политических беспорядках на главном стадионе города великого Ленина плохо вязалось с атмосферой поздравительных речей и бодрых маршей, которым предстояло звучать в том же самом месте всего месяц спустя. Забыть выходку подвыпивших хулиганов было куда проще.
Фрагмент письма Николая Круглова
27 июня
Ворошилову, Суслову, а также Генеральному прокурору и Председателю Верховного суда поступает письмо от Николая Круглова, которое заканчивается словами: «Сотни людей были избиты не хулиганами, а милиционерами. Прошу вас сделать всё возможное. Милиция бесчинствовала». Суслов дает поручение партийному руководству Ленинграда разобраться. Вскоре в Москву поступает ответ — вина осужденных полностью доказана, милиция действовала в соответствии с инструкциями. О судьбе самого Николая Круглова практически ничего не известно, в архивах, кроме самого письма, никаких данных о нем не сохранилось.
Декабрь 1959
Специальные комиссии при посещении мест лишения свободы последовательно освобождают всех осужденных за участие в «футбольном бунте на стадионе Кирова». Им разрешают вернуться в Ленинград, однако о реабилитации речь не идет — заключенных просто амнистируют.
1960
Уже после возвращения из лагерей, восьми из шестнадцати осужденных, обосновавшимся в Ленинграде, предъявляют гражданский иск. Городское руководство требует возмещения тех самых тринадцати с лишним тысяч рублей, в которые был оценен ущерб, нанесенный стадиону. Как ни странно, адвокаты это дело выиграли, упирая прежде всего на то, что восемь человек вряд ли смогут оплатить ущерб, нанесенный несколькими сотнями человек.
Существуют устные свидетельства появления новых секретных инструкций по проведению массовых мероприятий, связанных в том числе и с событиями на стадионе имени Кирова. В 60-е силовые ведомства начинают прогнозировать число зрителей, к стадиону в дни футбольных матчей заранее стягивают милицейские резервы. Впрочем, самих циркуляров на данный момент в распоряжении редакции нет.
Бунт на стадионе Кирова превратился в одну из городских легенд. В вышедшем в 1994 году романе Анатолия Наймана «Поэзия и неправда» события 14 мая 1957-го приобрели уже совершенно фантастические черты: «Назавтра „Адмиралтеец“ проиграл московскому „Торпедо“ 0:5. Вратарь „Адмиралтейца“ вышел на поле пьяный. Во втором тайме торпедовец попал мячом в верхнюю штангу, и она неожиданно упала. Матч остановили, рабочие стадиона стали лопатами выкапывать боковые стойки, принесли новые ворота, принялись их укреплять. Всё это заняло около часа — на глазах у ста тысяч. Вратарь стал без нужды поправлять сетку, запутался в ней. Вдруг рядом с ним оказался болельщик, неизвестно как проникший на поле, тоже пьяный. Он вытолкал вратаря из ворот, встал в них сам; примеряясь, несколько раз подпрыгнул, имитировал бросок в угол. С трибуны полетели пустые бутылки, одна ударила ему в спину, он вгорячах метнул ее обратно. Кто-то не успел отклониться, бутылка попала ему в лоб, лицо залилось кровью. Через минуту весь стадион дрался. Очень быстро побоище приняло направленный характер: стали лупить военных, главным образом моряков. Те сбивались в кучи и, намотав на руки ремни, отмахивались металлическими бляхами. Кто-то убегал, кто-то преследовал, сперва до троллейбусного кольца, потом до центра города, где бои еще какое-то время повспыхивали и погасли».
Анатолий Найман, наверное, обошелся с реальным историческим фактом чересчур вольно — невезучий Фарыкин, ставший прототипом вымышленного вратаря-пьяницы из «Адмиралтейца», вряд ли заслуживал подобного отношения. Да и масштаб событий в реальности был совсем не таким. Однако доля истины, пусть и не в описании, но в интерпретации событий, здесь всё же присутствует. На стадионе Кирова в тот день не было ни бесчинствующих фанатов, ни политических активистов. На поле здесь выбегали утомленные, озлобленные, крепко пьющие молодые мужики. А пострадавшими и вовсе оказались в основном ни в чем не повинные люди — обычные зрители и прохожие. И хотя активное участие в драке принимало не более 1% присутствовавших на матче, лишь по счастливой случайности 14 мая 1957 года не превратилось в ленинградский «Хиллсборо».
Материал был впервые опубликован в журнале «Наш „Зенит“» в мае 2014 года.
