Юрий Гусаков: «По организации „Зенит“ — лучший клуб России»

Сегодня администратору «Зенита», проработавшему в нашей команде более двадцати лет, исполняется пятьдесят. Юрий Гусаков вспомнил, как был сотрудником Сбербанка и как с Бышовцем пытался перейти границу Франции и Швейцарии, а также признался, с кем из главных тренеров было легче всего.

— Весной 1991-го вы перешли в «Зенит» из «Тюмени». Приглашение было неожиданным?
— Морозову меня порекомендовал Валентин Бубукин, который был моим тренером в школе ЦСКА. Юрий Андреевич хорошо знал его по совместной работе в штабе армейцев. Валентин Борисович считался не только хорошим специалистом, но и очень остроумным человеком. Навсегда запомнились его крылатые фразы: «Игрок небыстрый, но может убежать», «Поле зеленое, но без травы» и многие другие. В «Зенит» я отправился без раздумий, по существу, сбежал из «Тюмени» со сборов в Кисловодске. Никому ничего не сказал, команда вышла на утреннюю тренировку, а меня нет. В кассе не было билетов на самолет, пришлось доставать через знакомых. Получил билет уже во время регистрации на рейс.

— Административная жилка уже тогда начала проявляться.
— Да, да.

— В «Зените», наверное, помогли адаптироваться старые знакомые — Марат Абянов и Михаил Левин?
— С Маратом мы с шестого класса играли в одной команде: сначала в московской «Смене», затем в ЦСКА. Наш тренер Владимир Иванович Можаев перешел в армейскую школу и взял нас с собой. Там мы познакомились с Мишей Левиным. Конечно, ребята мне помогали, ведь в «Зените» тогда еще играли такие корифеи, как Бирюков, Желудков, Ларионов, Долгополов, Сергей Кузнецов.

— И тем не менее это был тяжелый период в истории «Зенита». 
— Было понятно, что есть большие проблемы со спонсорами. Отсюда — маленькие зарплаты. Осенью ветераны начали уходить. А в начале 1992-го Морозов собрал футболистов и сообщил, что по финансовым причинам не может усилить команду, не хочет терять накопленную годами репутацию, поэтому написал заявление об отставке.

— В апреле 1992-го вы забили в историческом первом матче «Зенита» в чемпионате России. Красивый гол — головой в дальнюю девятку.
— К сожалению, тот гол уже ничего не решал: мы уступили «Асмаралу» — 2:4, а я забил уже в концовке. Да, удачно сыграл на опережение. Головой я играл лучше, чем ногами. Ха-ха!

— В середине 1993-го вы уехали в Германию. Почему вернулись из этой благополучной страны?
— Я играл за команду второй лиги. У «Формации» тоже не всё было благополучно с финансами, клуб шел к банкротству, футболистам не платили зарплату. К тому же мы ожидали рождения сына, и жена оставаться в Германии не захотела. Так что вернулись в Россию — в камышинский «Текстильщик». И я вошел в историю этой команды как автор ее первого гола в Кубке УЕФА.

— Насколько тяжелым было решение завершить играть в футбол?
— В 25 лет я получил серьезную травму. Пытался снова заиграть, но полностью так и не восстановился. Врачи сказали, что на профессиональном уровне футбол для меня закончился.

— Сейчас бы врачи справились с этой проблемой?
— Да. В те годы итог тоже мог стать иным, надо было сразу сделать операцию. К сожалению, затянули с хирургическим вмешательством, а через полгода было уже поздно: операция ничего не исправила.

— Как в тот момент планировали дальнейшую жизнь?
— Всё произошло очень неожиданно. Я не успел получить высшее образование. Принял решение заочно учиться в московском Институте государственного администрирования. Полгода проработал в Сбербанке, в отделе уничтожения погашенных ценностей. Это режимный объект, было очень тяжело. Повезло, что судьба свела с Виктором Ивановичем Сидоровым, генеральным директором «Зенита». В клубе какое-то время пытались меня вылечить, вернуть в футбол. Даже деньги платили. Однако в 1997-м стали привлекать к административной работе. Судя по всему, Виктор Иванович увидел у меня необходимые для этого качества. Сначала я работал без зарплаты, съездил с командой на сбор в Португалию, а первый выезд в качестве штатного администратора состоялся в начале 1998-го — в Ашхабад, на Кубок президента Туркменистана.

— Когда были футболистом, присматривались к работе администраторов? 
— Нет, конечно. Вроде бы карьера шла по нарастающей, не собирался заканчивать играть и не особо задумывался над тем, что будет потом. Однако благодарен «Зениту» за то, что остался в футболе.

— Вы выросли в Москве. Стали ощущать себя петербуржцем?
— Обычно не столь часто задумываешься о подобных вещах, но в ходе второго зенитовского сезона вдруг понял, что люблю Санкт-Петербург, хочу здесь жить, это самый красивый город России. А в начале 1993-го «Зенит» предоставил мне однокомнатную квартиру — это была моя первая петербургская жилплощадь. Да, большая часть моих школьных лет прошла в Москве, но вырос я в Лыткарино — это небольшой городок в Подмосковье.

— Насколько отличается работа администратора «Зенита» в 1998-м и двадцать лет спустя?
— В конце 1990-х в клубе работало человек двадцать. Администратору приходилось занимать всем: и формой, и билетами, и визами, и приемом судей, и организацией сборов. Да, случались оплошности, но получил колоссальный опыт. Сейчас всем этим занимаюсь не я один. В то же время появились дорогие футболисты, которые требуют к себе более пристального внимания. Всё отлажено до мелочей, по организации «Зенит» — лучший клуб России. Это совсем иной уровень.

— Вы начинали работать при Бышовце. Насколько быстро удалось найти с ним общий язык?
— У Бышовца были теплые отношения с персоналом команды, его очень любили футболисты. Анатолий Федорович заботливо оберегал свой круг, в который входили все, с кем он работал. Более сложными были его отношения с руководством, но в немалой степени потому, что он оберегал наши интересы.

— С приходом Анатолия Давыдова что-то поменялось?
— Для меня точно ничего. В тот момент клуб оставался на прежнем уровне: те же спонсоры, те же условия. Что касается личных отношений, то я всегда старался дистанцироваться и с тренерским штабом, и с футболистами. Больше концентрируюсь на своей работе.

— С Морозовым вы работали и как футболист, и как администратор.
— С Юрием Андреевичем работалось легче всего. Это был открытый человек. Да, порой вспыльчивый, но говорил всё в глаза и по делу. Если виноват, получал от него взыскание. Но это было справедливо.

— Каким оказался опыт работы с первым иностранным тренером?
— При Петржеле появилось больше персональной ответственности за конкретную работу. Будучи начальником команды, я не смог вовремя проконтролировать организацию пути на сборы. Мы еще летали на рейсовых самолетах, и в Париже между рейсами оказалась 10-часовая пауза. Когда это выяснилось, билеты было уже не поменять. Мы сходили в Диснейленд, но прогулка не скрасила ситуацию. При Властимиле порой приходилось выполнять просьбы на грани разумного. Тот, кто его хорошо знает, поймет. По его требованию на год пришлось покинуть команду, но сам же Петржела и вернул меня в «Зенит». Мы до сих пор периодически перезваниваемся.

— Дик Адвокаат со стороны производил впечатление человека, застегнутого на все пуговицы.
— Это, конечно же, топ-тренер с огромным опытом. Его отношение к мелочам многих первое время напрягало. Однако это так дисциплинировало игроков, что со временем контролировать никого было не нужно. И работать стало легче. Через месяц после прихода Адвокаата мы отправились на гостевой матч в Москву, а принимающая сторона перепутала аэропорт, в который прибыла команда. Пришлось с огромным багажом добираться до отеля на такси. Уже со следующего выезда клуб стал организовывать всё самостоятельно, чтобы ни от кого не зависеть. Это была инициатива главного тренера.

— В работе со Спаллетти возникало меньше проблем?
— Лучано не делил людей на значимых и незначимых для себя, ко всем относился одинаково. Человеческие отношения для него были превыше всего. Со Спаллетти мы не дружим, но поздравляем друг друга с праздниками. Впрочем, у меня теплые отношения со всеми главными тренерами «Зенита», с которыми приходилось работать.

— Даже с Виллаш-Боашем?
— Действительно, он держал всех на дистанции. Даже и не вспомню ситуации, когда беседовали с ним тет-а-тет. Андре настоящий трудоголик. В восемь утра приезжал на базу, а возвращался домой уже вечером.

— Сейчас у «Зенита» главный тренер снова россиянин.
— Всё отлажено, но нельзя делать себе поблажек. Наоборот, с приходом Сергея Богдановича все стараются работать еще лучше, чтобы не возникло ощущения, что началась какая-то вольница. 

— Что самое сложное в профессии администратора?
— Предвидеть то, о чем тебя могут попросить. Необходимо быть готовым к любым неожиданностям.

— Кто из главных тренеров озадачил самой неожиданной просьбой?
— Наверное, Бышовец. Когда мы находились на сборе во Франции, Анатолий Федорович решил съездить по делам в Швейцарию, а меня попросил его сопровождать. Недалеко от границы, мы увидели плакат, напоминающий, что необходима въездная виза. У нас ее не было. Решили схитрить: оставили автомобиль на стоянке и поехали на такси, но нас всё равно пограничники не пропустили: «Русские? Вас без визы не пропустим!» Целый день пытались найти решение, но так и не попали в Швейцарию.

— В 1990-е, наверное, не могли предположить, что столько лет проведете в «Зените»?
— Я об этом ничуть не жалею.