Дмитрий Рябинкин: «Бегло читать я научился по подшивкам еженедельника „Футбол-хоккей”»

26 апреля исполнилось 50 лет человеку, который знает о нашем клубе если не всё, то очень многое. В юбилейном интервью спортивный журналист и историк «Зенита» Дмитрий Рябинкин вспомнил свои первые походы на стадион имени Кирова, объяснил, почему поменял карьеру инженера на ложу прессы, и рассказал несколько смешных историй из своей околофутбольной жизни.

— Почему вы увлеклись историей «Зенита»?
— Тут всё очень просто: о предмете своего обожания всегда хочешь знать как можно больше. Толчком к внимательному изучению истории клуба для меня стал 1984 год. Когда в очередном ленинградском справочнике был опубликован список всех футболистов, игравших когда-либо за нашу команду, мне стало интересно узнать, что это были за люди, как складывалась их судьба. И я не придумал ничего лучшего, чем записаться в читальный зал Публичной библиотеки и там знакомиться с газетными подшивками. Поначалу мне казалось, что достаточно будет посмотреть только «Советский спорт» — единственную спортивную газету в то время, — но выяснилось, что за очень многие годы информация там неполная. Границы поиска постоянно расширялись, я знакомился с другой прессой. И всё, что меня интересовало, записывал в блокнот.

— Сколько времени занимало изучение?
— Ну, при вдумчивом отношении на подшивку «Советского спорта» за один год уходило часа четыре. Но свободное время у меня было, порой даже ежедневно на Фонтанку приходил. Просматривал подшивки, просматривал, пока не уперся в 1945 год. Выдать газеты за этот период мне могли только по запросу от организации, которая меня в читальный зал направила.

Таким был первый этап познания истории «Зенита». В дальнейшем, уже став журналистом, я многое почерпнул из общения с ветеранами клуба. Это, с одной стороны, расширяло кругозор, с другой — толкало куда-то дальше. Упираясь в какую-нибудь стену, я не пытался ее разрушить, а обходил окольными путями.

— Сейчас вы знаете о «Зените» всё, что возможно знать?
— Нет, конечно. Другое дело, что архив, который хранится у меня в голове, аккуратно разложен по полочкам и систематизирован. Найти нужную папочку или нужный файл мне довольно легко.

— На современные носители вы свой архив не переносите?
— Переношу, но времени не хватает. Обычно в межсезонье этим занимаюсь. Всё помнить, конечно, невозможно, справочная информация должна быть под рукой. Раньше приходилось рыться в каких-то книгах и справочниках, сейчас всё хранится в компьютере.

— В любом случае память у вас незаурядная.
— Да, на это грех жаловаться. Когда я был маленьким и к нам приходили гости, опытные люди говорили: «Не вздумайте просить этого мальчика рассказать какой-нибудь стишок, его будет не остановить!» Действительно, я мог вывалить на несчастного гостя весь свой репертуар, а он был велик. Например, я знал наизусть всего «Дядю Степу». Стихи откладывались в памяти еще тогда, когда я не умел читать. А читать бегло я научился по подшивкам еженедельника «Футбол-хоккей».

— Это как?
— Когда мне было шесть лет, летом родители вывезли меня на садовый участок. Жили во времянке, дом только строился. Сверстников не было, погода дождливая, поэтому я много времени проводил на чердаке. Сначала пытался стать плотником, но, когда вбил в доску кулек дефицитных гвоздей, от меня начали прятать инструменты. Тогда я нашел газеты, которые предназначались для оклейки помещений, и стал их изучать. Так я узнал, что в нашем городе есть команда «Зенит», хотя основное внимание «Футбол-хоккей» уделял киевскому «Динамо» и московским клубам. К концу лета я уже бегло читал, а газеты те, к сожалению, не сохранились. Ими всё же оклеили стены.

— Футбол впервые вы когда увидели?
— Первые воспоминания относятся году к 1972-му. Смотрел «Зенит» я тогда по телевизору и от случая к случаю. Отец больше интересовался хоккеем. Помню, как он прыгал в кресле во время трансляции знаменитой серии СССР — Канада. Спустя два года, когда «Зенит» выступал успешно, его стали показывать намного чаще. А что-то систематизироваться в моей голове начало в 1976-м, когда я перешел в спортивный класс, где занимался баскетболом. Если в предыдущей школе одноклассники футбол не особо жаловали, то здесь все были болельщиками, причем разных команд. Все друг с другом спорили, даже до драк доходило. На следующий год я завел первую тетрадочку, в которую аккуратно записывал результаты матчей. При этом меня постоянно тянуло на стадион.

— А когда вы впервые на нем побывали?
— Еще совсем маленьким, года в три-четыре. Бабушка с дедушкой жили на Петроградской стороне, дед часто гулял в Приморском парке Победы. Однажды он взял с собой меня. Мы шли очень долго, дошли до огромной чаши стадиона имени Кирова. Помню, что ступеньки мне показались очень высокими. А когда мы поднялись наверх, зрелище просто заворожило: ряды голубых скамеек, табло — еще не электронное, а с цифрами на круглых табличках. Я смотрел на всё это не отрываясь, дед еле увел меня домой.

Во второй раз я пришел на Кирова в 1977-м. Наш класс участвовал в популярных тогда легкоатлетических соревнованиях «Старты надежд». Поскольку мы приехали одними из первых, в качестве раздевалки нам досталась ложа прессы. Потом, по дороге домой, я обнаружил, что забыл на стадионе очень важную деталь спортивной сумки — шнурок. И когда вернулся за ним, на стадионе проходила тренировка «Зенита». Снова пришлось пережить состояние столбняка. Я стоял за воротами, подавал мячи, которые довольно часто ко мне прилетали. Непроизвольно копировал позу вратаря Владимира Олейника...

— Пока вы ничего не сказали о матчах «Зенита».
— Просто «Зенит» обычно играл по выходным, у меня в эти дни тоже были матчи или тренировки. Помню, в 1978 году я выходил из трамвая перед дворцом спорта «Петроградец», а все остальные пассажиры ехали дальше и обсуждали предстоящий матч с «Пахтакором». Было очень тоскливо. А потом еще выяснилось, что игра закончилась с фантастическим счетом 5:4.

На следующий матч с ЦСКА я уговорил пойти родителей. Были майские праздники, мы собрались всей семьей, долго гуляли в парке. Стадион тогда реконструировали к Олимпиаде, вмещал он всего 35 тысяч зрителей. Пока мы бродили между кассами, решая, в какой из них купить билеты, они просто кончились. Пришлось возвращаться домой к телевизору. В итоге первый матч вживую я увидел только осенью того года, и это был уже стадион имени Ленина.
В дальнейшем я стал регулярно выбираться на футбол с одноклассниками. В 1979-м на стадионе возникли какие-то проблемы с освещением, матч с киевским «Динамо» в будний день назначили на 15:00. А у нас как раз до этого времени — уроки в школе. Пошли упрашивать физичку отпустить пораньше, наврали, что в театр идем. Она сказала, что быстро объяснит новый материал и нас отпустит, а сама устроила контрольную работу. Пришлось написать ее за 20 минут, но всё равно немного опоздали. Стадион, кстати, был переполнен.

— Странно, что при такой любви к футболу вы занимались другим видом спорта.
— Более того, я жил на улице Верности, практически напротив «Смены». Правда, тогда она еще не была достроена. А получилось так, что, когда я учился во втором классе, какой-то человек пришел к нам на урок физкультуры, а потом предложил троим мальчикам заняться баскетболом. Родителям эта идея понравилась, поскольку они всегда считали, что у меня лишний вес. Так я и занимался до института. Наша команда три раза выигрывала чемпионат города в различных возрастах. Мы играли в «Юбилейном» на разогреве у ленинградского «Спартака».

— Закончили с баскетболом, как это принято, по травме?
— Да, порвал связки голеностопа, играя в футбол на школьной площадке за несколько дней до последнего звонка. Тогда в моде были ботинки на платформе, и у меня такой ботинок в выбоинку попал. Пришлось делать операцию, а потом избегать нагрузок. Но могу точно сказать, что в моем лице баскетбол ничего не потерял.

— Когда вы учились в Политехе и параллельно вели тетрадочки по истории «Зенита», могли предположить, что когда-нибудь они вам пригодятся для работы?
— Нет, конечно! Образование, которое я получал, мне очень нравилось. Вплоть до окончания института я изучал авиационные двигатели, диплом на эту тему защитил. Однако потом оказался немного в другой сфере — стал заниматься паровыми турбинами для атомных станций.

— Это на ЛМЗ?
— Да. Я попал в совершенно уникальное место, которое называлось натурный стенд. Он был уникален не только в советском, но и в мировом масштабе, поскольку никто, кроме нас, не вбухивал такие деньги в испытания своих агрегатов. Работать было очень интересно, да и коллектив замечательный. То, что я туда попал, — счастливый случай.

— Когда на вас вышла газета «Наш „Зенит“», вы успели сделать карьеру?
— К тому времени натурные испытания уже закрылись. Я работал в лаборатории на главной площадке, а в начале XXI века мне дали квалификацию ведущего конструктора и отправили поднимать модельный стенд на территории ТЭЦ-17.
Зимой 2002 года мой знакомый, который в то время был одним из авторитетов «Зенит-Интернет-Альянса», похвастался, что пишет несколько исторических статей для «НЗ», и спросил, нет ли у меня фотографий 1980 года. Потом он сказал, что ему заказан целый цикл статей в рубрику «От бронзы до бронзы», и предложил стать соавтором. Я к тому времени ничего, кроме служебных записок, не писал, но решил попробовать. Потом по семейным обстоятельствам мой товарищ писать перестал. Я довел цикл до конца, был уверен, что на этом моя литературная деятельность закончится, но позвонил шеф-редактор, и наше сотрудничество продолжилось.

— Я помню, что, когда вы совмещали основную работу и журналистику, вами заинтересовалась служба безопасности завода.
— Да, был такой комичный эпизод. Однажды я забыл вынуть из сумки аудиокассету, на которой было записано интервью с ветераном «Зенита» Геннадием Тимофеевым, и ее обнаружил охранник на проходной. А предприятие-то режимное! В итоге в течение трех дней пришлось объясняться с начальником службы охраны.

Футбольная достопримечательность ЛМЗ — руины КСИ, первого домашнего стадиона нашего клуба. Я одно время даже работал в помещении, которое примыкало к единственной сохранившейся до настоящего времени трибуне. В ней много лет был склад, она, конечно, в очень плохом состоянии — никто не думал, что спустя десятилетия этот объект станет таким важным. В какой-то момент я наладил контакт с сотрудниками музея ЛМЗ. Они допустили меня к фондам, но, к сожалению, материалов, посвященных довоенному «Сталинцу», там оказало не так много, как хотелось бы.

— А как журналистика стала вашей основной деятельностью?
— Как раз в тот момент, когда в 2005 году в «Нашем „Зените“» открылась вакансия штатного сотрудника, жизнь дала мне хороший пендаль. Случился конфликт на ЛМЗ, я очень нервничал и довел себя до состояния пациента больницы. Лежа под капельницами, я понял, что надо что-то менять.

— Когда человек просто болеет за свою команду, он в определенном смысле ее идеализирует. Вы же получили возможность познакомиться с футболистами «Зенита», общаться с ними. Не разочаровались?
— Скорее наоборот. Очень многих игроков я узнал с нефутбольной стороны, и они оказались глубокими, разносторонними людьми. В 2006–2008 годах я ездил с командой на все сборы и выездные матчи, проводил с ней по 100 дней в году. Я видел, как люди готовятся, как они живут, как играют. И появилось какое-то семейное чувство. Вплоть до того, что, когда в Ярославле Паше Погребняку дали по ноге, у меня самого появилась острейшая боль в колене — еле потом расходился. В общем, когда «Зенит» стал чемпионом и выиграл два европейских трофея, это были победы близких мне людей.

— За годы общения с игроками вы, наверное, взяли немало запоминающихся интервью?
— Это точно. Однажды во Владивостоке мне нужно было сдать три послематчевых комментария. Чтобы не сорвать сдачу номера, это следовало сделать до вылета домой, ведь дорога занимала восемь часов. Два интервью я записал и продиктовал по телефону, оставалось третье. Его я взял у Константина Зырянова в автобусе, который вез команду от здания аэропорта до самолета. Выглядело это так: я задавал вопрос, а Константин отвечал на него по моему телефону прямо в редакцию. Когда мы возвращались домой, газета уже печаталась.
Я разговаривал с Анатолием Тимощуком как с футболистом трех разных команд. Сначала в 2007-м в Марбелье после контрольного матча «Зенита» с «Шахтером». Сколько раз мы общались, когда он играл за нашу команду, вообще не сосчитать. А потом я встретил его на сборе в Австрии, когда он был игроком «Баварии». Я так увлекся, что не заметил, как весь клубный транспорт уехал в отель, до которого было 100 километров. Хорошо, что встретил коллег с машиной — подвезли.

— С транспортом у вас традиционно непростые отношения.
— Да, вспоминается история, случившаяся в Греции. Когда в 2007 году «Зенит» играл в группе Кубка УЕФА, судьба нашей команды решалась в матчах конкурентов. В последнем туре было важно, чтобы «Лариса» дома обыграла «Нюрнберг» либо «Эвертон» на выезде победил АЗ. У нас была возможность отправить на один из этих матчей корреспондента. В итоге решили, что больше надежд на «Ларису», и я поехал в Волос. Но самолет задержался, и, когда я из афинского аэропорта на такси примчался на железнодорожный вокзал, выяснилось, что последний на сегодня поезд ушел несколько минут назад.

Стою, смотрю на расписание, размышляю, что делать. Подходит грек-таксист и на смеси нескольких языков объясняет, что может догнать ушедший поезд на ближайшей станции. Честно говоря, я немного испугался: ночь, незнакомая страна, незнакомый человек. И тут к нам на чистейшем русском обращается уборщик вокзала, оказавшийся выходцем с Украины. Поговорив с ним, я решился на поездку.

Мы мчались по ночным Афинам со страшной скоростью. Потом ехали по трассе, а в результате повернули в какой-то разоренный городишко с заброшенными домами. Подумалось: «Приехали! Здесь-то меня и ограбят!» Но вдруг на горизонте появилась железнодорожная станция. Мой водитель разбудил кассира, помог купить билет, и через пять минут я уже сидел в поезде. В шесть утра я шел по прекрасному приморскому городку и был счастлив, что все-таки доехал.
По иронии судьбы «Зениту» помог «Эвертон», а не «Лариса».

Да, тренер греков на пресс-конференции обещал дать бой «Нюрнбергу», но на следующий день выставил на матч дублирующий состав, который проиграл 1:3. К счастью, это не помешало «Зениту» в том сезоне выиграть Кубок УЕФА.

— Вы довольны тем, как сложились ваши первые 50 лет?
— Я благодарен судьбе за то, что мне, по существу, удалось прожить две профессиональные жизни. Я с удовольствием работал 17 лет на ЛМЗ и считаю, что кое-чего там добился. Сейчас я тоже занимаюсь любимым делом и надеюсь, что данный период в ближайшее время не закончится.