Деян Ловрен: «Думаю, что я лидер, и не важно, с капитанской повязкой или без»

Большое интервью защитника «Зенита» на «Газпром» — тренировочных сборах для официального сайта клуба, «Матч ТВ», «Спорт-Экспресса» и «Спорт день за днем» — об отпуске, землетрясении в Хорватии, ливерпульском опыте, пандемии COVID-19 и молодых футболистах.

— Прежде всего расскажите о вашем отпуске — как вы его провели, чем занимались?
— Такой длинный зимний отпуск в моей жизни впервые — первый раз за 14–15 лет я был свободен целый месяц с декабря по январь. И также впервые я не поехал за границу — провел весь отпуск дома, в Хорватии. Вы наверняка слышали — там возникла непростая ситуация, произошло землетрясение, и я почувствовал, что нужно остаться там, чтобы помочь людям. Многие местные жители потеряли свои дома — порядка 30–50 тысяч человек. Поэтому можно сказать, что отпуск получился разнообразным: я не только отдыхал, но и помогал людям, лично работал в отеле за горничную и за официанта.

— Разносили еду и убирали со стола?
— Да, да. Я, мой отец, дядя и несколько волонтеров помогали пострадавшим. 

— Скольким семьям вы смогли помочь?
— Мы предоставили жилище четырем семьям. Они будут находиться в моем отеле до тех пор, пока не найдут себе жилье. Одной семье, кстати, это уже удалось. 

— Эти люди — жители региона, пострадавшего от землетрясения?
— Да, из региона, который больше других пострадал от катастрофы. 

— А где находится ваш дом?
— Я живу в Загребе, а отель, в котором мы приютили пострадавших, находится на побережье. В том месте, где случилось землетрясение, до сих пор ощущаются небольшие толчки, каждые два-три их можно почувствовать, а в прибрежных районах такого нет.

— Что насчет хорватских властей? Удалось ли от них получить какую-то помощь? 
— Они помогли, но мне кажется, что помощь простых людей, соотечественников важнее и полезнее. Государство, конечно, оказало помощь пострадавшим, но гораздо важнее, что, когда это все случилось, к нам пришли люди и предложили свою помощь — они были готовы работать, предоставить еду, и это нам очень помогло. Я это очень ценю. 

— А где вы находились во время этого землетрясения?
— Я ехал по Загребу на машине с отцом и сыном. И в один момент отец сказал, что с машиной что-то не то. Как раз тогда я говорил по телефону и ничего не заметил. А потом в течение пары минут я получил десятки сообщений с вопросом, всё ли со мной в порядке. Я отвечал, что всё хорошо, и спрашивал, что случилось, а потом узнал, что произошло землетрясение амплитудой 6,2. Это много. Когда произошли толчки, моя жена была дома с другим ребенком, и это ее очень сильно напугало. В Загребе, в большом городе, тоже началась паника, люди выбежали на улицы. Я поспешил домой, но быстро добраться не удалось — все жители сели в машины и попытались покинуть город, но землетрясение вывело из строя светофоры, поэтому на дорогах случился настоящий коллапс. В итоге я добирался до дома несколько часов. Всё это время моя жена и ребенок находились на морозе на улице. 

— В момент землетрясения вы находились в центре Загреба или за городом? 
— Я был за городом, мы с отцом и сыном ездили по делам, а потом решили вернуться в город, и дорога, на которую обычно уходит 20 минут, заняла несколько часов. Коллапс, настоящий коллапс. Представьте: миллион жителей в один момент решают покинуть город, ничего не работает… 

— Приходилось ли вам испытывать что-то подобное до этого?
— Никогда, никогда в жизни. И не только я — никто в Загребе не испытывал ничего подобного. И, если честно, эти вещи пострашнее COVID-19. 

— Почему? 
— Потому что мы уже привыкли к коронавирусу, знаем, чего ожидать от инфекции, знаем, как себя вести, чтобы не заразиться, а землетрясение каждый раз застигает тебя врасплох. Через два дня после матча со «Спартаком» я вернулся домой, и в четыре утра нас с женой разбудили первые толчки. Было страшно, сердце колотилось, мы проверили, всё ли в порядке с детьми, и, к счастью, они спали. Мы уже было успокоились, а через два дня произошло это большое землетрясение магнитудой 6,2. Это стресс. 

— Насколько мы знаем, это самое сильное землетрясение в Хорватии за многие годы.
— В прошлый раз что-то подобное произошло 150 лет назад. И никто не знает, как с этим жить. Это непросто, особенно для жителей наиболее пострадавшего региона. К слову, это один из самых бедных регионов Хорватии. Представить невозможно, что испытали эти люди, это кошмар. 

— Сколько человек погибло?
— Насколько я знаю, семь или восемь. И среди них — маленькая девочка. В мартовском землетрясении тоже погиб ребенок, которому было десять лет. Невероятно. Самая большая проблема в том, что эти люди не знают, когда у них снова будет свой дом. Еда, одежда — с этим проблем нет, но никто не знает, сколько времени уйдет на то, чтобы построить новые дома. В конечном итоге они будут построены — государство выполнит свое обещание, но непонятно, сколько времени это займет: пять лет, а может быть, все десять. Именно поэтому я и решил помочь семьям, которые пострадали сильнее всего. 

— Эта история похожа на ту, что произошла с вами в детстве…
— Да. И моя мать сказала, что хорошо понимает, что чувствуют эти люди. Когда они приехали в мой отель, всё их имущество помещалось в две сумки. Когда наша семья бежала из Боснии в Германию, у нас тоже было всего две сумки с вещами. И в такой ситуации ты вообще ничего не знаешь о своем будущем — не знаешь, когда вернешься, что будет дальше. Одна из женщин, которых мы приютили, на девятом месяце беременности. Первым делом она сказала, что хочет как можно скорее вернуться домой к родным и близким и воспитывать своего ребенка там. Как в такой ситуации объяснить женщине, что это небезопасно?..

Вот таким получился мой отпуск.



***

— Невероятно. Давайте поговорим о футболе. Был ли у вас тренировочный план на прошлый месяц?
— Честно говоря, нет, потому что мне он не нужен. У меня большой опыт, я профессионал и знаю, что делать. Думаю, что я вернулся в команду в хорошей форме и готов к работе. 

— Хватило ли вам месяца отпуска? Или хочется еще немного отдохнуть?
— Нет, хватит отдыхать! Для меня это даже многовато. На протяжении десяти дней я не занимался вообще ничем, а потом начал бегать, возвращаться в форму. 

— То есть вы рады вернуться в команду и начать тренироваться?
— Да, я счастлив.

— Как вы себя чувствуете? Сегодня вы досрочно закончили тренировку, показалось, что у вас какая-то проблема с голеностопом.
— Я почувствовал небольшой дискомфорт и решил не усугублять ситуацию. Ничего серьезного — просто нужно немного втянуться в тренировочный процесс. Сегодня утром мы занимались в тренажерном зале, нагрузка была довольно высокой, возможно, этот дискомфорт возник из-за нее. Так или иначе, волноваться не о чем. 



— Как обстоят дела с русским языком? Как продвигается изучение?
— Честно говоря, я уже понимаю очень много. В этом компоненте я добился действительно высоких результатов. Думаю, что сейчас я понимаю примерно 60–70% того, что слышу на русском. К сожалению, у нас в команде есть человек, который постоянно всё мне переводит. Это Тимощук, и он мне не нравится! (Смеется.) Он переводит всё с русского на немецкий, и я постоянно прошу его заткнуться, потому что хочу слышать и понимать, что говорят вокруг. (Смеется.) Я хочу слышать тренера, его интонацию, то, как он говорит. Так я смогу быстрее и легче понять, что он имеет в виду. Думаю, что в следующем сезоне я смогу уже бегло говорить по-русски.

— Мы заметили, что вы много общаетесь с ним. На какие темы, если это, конечно, не секрет?
— По большей части это шутки. 

— Немецкий юмор?
— Нет, просто шутим друг над другом. Например, когда он отдает мне неточную длинную передачу, я говорю ему, что это типичная баварская техника. Говорю, что он деревянный и всякое такое (смеется).

— Но почему вы говорите между собой по-немецки, ведь украинский и хорватский языки довольно похожи?
— Они похожи, но на немецком мы общаемся из-за Тимо, думаю, он просто не хочет его забывать. А так, конечно, мне гораздо проще понять его, когда он говорит по-украински. И я не раз говорил ему об этом, но он всё равно продолжает разговаривать на немецком, а я не возражаю.



— Почему вы не выступали в Германии? Наверняка вам было бы просто адаптироваться в любой команде, учитывая ваше прошлое. 
— Знаете, в нашей жизни очень важно время, в которое происходят те или иные вещи. Я думаю, что оказался в Германии в неподходящее время, слишком рано. Я был ребенком, выучил язык, пошел в школу, но потом, когда по-настоящему захотел играть в футбол, мне пришлось вернуться домой. Мне было очень тяжело принять это, и мне пришлось бороться. Бороться в школе, потому что я почти ничего не понимал по-хорватски, не мог писать на этом языке, толком не могу общаться.

— Изначально хорватский был вашим родным языком?
— Да, но я семь лет — с трех до десяти — провел в Германии. Это тот возраст, когда ребенок как губка впитывает всё вокруг. И я впитал всё немецкое. Конечно, дома мои родители говорили на хорватском, но я проводил очень много времени в школе и с друзьями, играл в футбол.

— Следите ли вы за тем, как идут дела у клуба «Зендлинг», где вы начали заниматься?
— Да, у меня остались кое-какие контакты, мы подписаны друг на друга в «Инстаграме» с ребятами оттуда. 

— Должно быть, они гордятся тем, что такой большой игрок начал свой путь у них? 
— Честно говоря, я не очень долго там занимался. Когда у меня появится свободное время, я обязательно вернусь и навещу «Зендлинг». А так я даже не знаю, в какой лиге они сейчас играют. 

***

— Вирджил ван Дейк сейчас тоже в Дубае. Мы знаем, что вы встретились с ним. Удалось о чем-нибудь пообщаться?
— Да, мы поговорили. Обсудили его травму колена, восстановление и всё такое. Это очень серьезное повреждение, если честно. Он рассказал, что, когда это произошло, он почти ничего не почувствовал. То есть он даже не понял, что произошло. Сначала он спокойно поднялся и пошел, а потом через 20 метров всё стало хуже. Тем не менее я уверен, что он скоро вернется на поле.

— Когда?
— Когда будет готов на сто процентов. Конечно, есть шанс, что он снова начнет играть до Евро, но это подразумевает и риск усугубить травму. Я сказал ему, что в такой ситуации лучше подождать, подлечиться. Нет смысла спешить — он всё еще молод, особенно для защитника. Он точно сможет сыграть на следующих чемпионатах — и мира, и Европы. Поэтому не думаю, что, если он пропустит предстоящий Евро, это станет большой потерей для него. 



— Сейчас ваш партнер по обороне — Ярослав Ракицкий. Есть ли у него хотя бы одно качество, в котором он лучше Вирджила?
— У Яры? У него просто изумительная левая нога. Изумительная. Думаю, что даже правая нога Вирджила не сравнится с левой Яры. Честно, правда. Очень сложно найти игрока с такой техникой левой ноги. У Яры изумительная левая.

— Кстати, с ним-то вы можете говорить по-украински. 
— Да, мы понимаем друг друга! 

— Вы наверняка продолжаете следить за «Ливерпулем», за игрой его центральных защитников в отсутствие ван Дейка. Получается, что сейчас вы бы могли играть, выходить на поле. Не жалеете о том, что не остались в Англии? 
— Послушайте, я никогда ни о чем не жалею, этому чувству нет места в моей голове. Я принял решение — уйти из «Ливерпуля». В последнее время там я не чувствовал себя счастливым, потому что они на меня не рассчитывали. Сейчас я чувствую себя счастливым, и мое решение — быть здесь. Думаю, что они скучают по мне больше, чем я по ним. И я знаю, что Клопп это знает. Мы с ним иногда переписываемся, и однажды он написал мне, что скучает. А я не ответил ему взаимностью!

— Тем не менее под руководством Юргена Клоппа вы провели более 150 игр, да и в целом у вас были очень успешные отрезки во время работы с ним. Можете выделить его самые главные качества?
— Прежде всего, это отношение к рабочему процессу. Он знает, что такое работать хорошо. Знаете, иногда это трудно понять, но здесь и в «Ливерпуле» люди по-разному относятся к своему делу. Это то, что я постоянно пытаюсь объяснить: неважно, играешь ты против тульского «Арсенала» или «Лацио» с «Дортмундом», — нужно относиться к этим матчам, к этим соперникам и к своей игре одинаково. Это то, чему я научился в «Ливерпуле». 



«Челси», «Манчестер Юнайтед» и другие побеждают не потому, что иногда проводят классные матчи, а потому, что они постоянно проводят матчи на стабильно высоком уровне. «Константа». Как вы говорите по-русски? «Стабильность». Этот урок я хорошо усвоил. И мне не важно, играю я против «Спартака» или «Уфы» — я в любом случае выложусь на сто процентов. И вот это отношение я и хочу передать молодому поколению. Неважно, кто ты, неважно, чего ты добился в своей жизни, — важна лишь твоя следующая цель. Нужно стараться каждый день, каждую тренировку, каждый матч становиться лучше. На поле выходят одиннадцать игроков, и, если четверо из них играют не так, как могли бы и как должны были, у вашей команды будут проблемы! Понимаете?

— Да, вы говорите об отношении, о подходе, но ведь футбол в Англии очень отличается от матчей против «Уфы» или «Арсенала» из Тулы.
— Единственное отличие — в интенсивности. В Англии интенсивность гораздо выше. В России соперник дает тебе больше времени и больше пространства. А в Премьер-лиге, получая передачу от вратаря, ты вынужден сразу начинать атаку. Конечно, все лиги разные — чемпионаты Италии и Германии тоже сильно отличаются и друг от друга, и от других лиг — я говорю об отличиях английской Премьер-лиги от российской. 

— То есть вы не считаете, что футбол в России хуже, чем в Англии?
— Это вопрос подхода. Он другой. В Италии — тоже другой футбол, там гораздо больше тактики, в Англии — выше интенсивность, в Германии — больше бега. 

— Получается, по стилю мы ближе всего к Италии?
— На карте — нет, но в футболе получается, что да.

— Представьте, что «Зенит» играет в английской Премьер-лиге. За какие места петербуржцам было бы по силам бороться?
— Проблема «Зенита» — не в качестве игроков, а в отношении к работе. Нельзя расслабляться, нужно быть готовым биться в каждом матче. Как только вы расслабляетесь, вас тут же наказывают. Поэтому если наши парни будут готовы биться в каждой игре, то у нас будут хорошие шансы на место в середине таблицы. 

— Вы говорите о разнице в отношении к работе. Казалось бы, это не очень значительный фактор, но в рейтинге УЕФА РПЛ находится сильно ниже ведущих пяти лиг Европы. Что бы вы изменили в нашей лиге, чтобы приблизиться к другим чемпионатам?
— Думаю, что лимит на легионеров — одна из главных проблем российской лиги. Не всегда можно обойтись только лишь доморощенными игроками. Такая ситуация везде, даже у нас в Хорватии. У нас довольно много классных игроков на разных позициях, но без привлечения футболистов из-за рубежа невозможно стать лучше, добиться большего успеха. Это очень важно. А вообще это очень глубокий вопрос. Не хочу сказать, что в России мало талантливых игроков, но население Хорватии — всего четыре миллиона человек, а талантливых игроков там так много. В России же живет 150 миллионов человек, но в очном матче на чемпионате мира победили мы — и прошли в финал. И я не могу объяснить, почему так происходит.

— Вы говорите про лимит, но, когда вы начинали играть в загребском «Динамо», у вашей команды было не очень много иностранцев, а сейчас выпускники загребской школы есть в каждом чемпионате.
— Да, вы правы. Не знаю, почему это происходит, у меня нет объяснения. Возможно, дело в войне, которую перенесла наша страна, научив каждого сражаться до конца. Когда-то давно Наполеон сказал, что смог бы завоевать весь мир, если бы хорваты сражались на его стороне. Хорваты, славяне всегда были бойцами. Возможно, дело в этом. 

— Возвращаясь к лимиту: понятна ли вам эта мера Российского футбольного союза? Вы понимаете, зачем принимаются эти ограничения?
— Нет. Если бы я был руководителем лиги, то хотел бы видеть свой чемпионат в списке пяти сильнейших. 

— Эта мера в теории должна помочь российской сборной. Расчет на то, что таким образом в нашем чемпионате будет меньше слабых иностранцев, и это позволит развиваться российским игрокам.
— Конечно, должны быть какие-то правила, и российские игроки должны выходить на поле. Было бы глупо, если бы российские футболисты не играли в чемпионате России. Но с лимитом будет очень сложно пробиться в топ-5. Нужно, чтобы в лиге была конкуренция. Знаю, что в России нет проблем с ресурсами, что у многих клубов хорошее финансирование, и это действительно странно, почему эти клубы не используют эти преимущества.

***

— Хорватии и России предстоит встретиться в квалификации чемпионата мира. Что вы думаете об этом противостоянии?
— Если честно, я знал, что наши команды встретятся друг с другом! А вы видели флаги стран в нашей в группе? Невероятно! Буду счастлив встретиться со своими партнерами по «Зениту». А вообще это хороший жребий для нас.

— Трудная группа?
— Непростая. Но думаю, что мы в ней явные фавориты. Но, опять же, нужно доказать это на поле. У нас футболисты очень высокого уровня, но иногда мы не очень хорошо играем с более слабыми командами. Когда мы показываем свой уровень, каждый знает, насколько трудно играть против нас.

— Будете ли вы использовать свой опыт встречи с Россией на чемпионате мира?
— Многое изменилось с тех пор, в обеих командах много новых игроков.



— Говорили ли вы с Дзюбой, капитаном сборной России, по поводу результатов жеребьевки?
— Нет, мы не обсуждали эту тему. Кажется, перекинулись парой шуток, но точно я не помню. 

— В квалификации Евро-2008 Хорватия обыграла Англию и тем самым помогла сборной России попасть на турнир. В 2018-м Россия уступила Хорватии в полуфинале. Получается, счет 1:1? Или это начало новой истории?
— Да, всё так. Для нас эта квалификация очень важна, особенно для Модрича. Он очень хочет попасть на чемпионат мира. Второе место в группе тоже дает право на попадание в финальную стадию, но мы всё равно предпочитаем первое. У нас хорошая группа, но если мы будем в порядке, то легко ее пройдем.  

— Что думаете о Евро-2020? Есть ли у Хорватии шансы дойти до финала?
— Честно говоря, не знаю, что думать о чемпионате Европы. Не знаю, пройдет этот турнир с болельщиками или нет. И если нет, то это точно будет не лучший Евро в истории. Если болельщики всё же смогут оказаться на матчах, то мы снова подарим нашим людям мечту.

— Как вы сами считаете, должны ли болельщики присутствовать на играх?
— Это зависит от того, как будет развиваться ситуация с коронавирусом. Если риск будет слишком высок, то, конечно, придется обойтись без зрителей. Но если получится дать возможность присутствовать на матчах хотя бы 50 процентам болельщиков, будет здорово. 

— Может быть, в таком случае турнир стоит провести в одной стране?
— Не знаю. Не знаю, как сделать лучше. Но уверен, что в УЕФА найдут лучшее решение этой ситуации.  

***

— В Тинькофф РПЛ появилась идея поголовной вакцинации всех футболистов. Что думаете об этом? 
— Если так мы сможем защитить других людей и если эта вакцина безопасна, нам нужно будет через это пройти. 

— То есть вы не против сделать такую прививку?
— Нет, я нормально отношусь к таким вещам. 

— Важно ли для вас, в какой стране произведена вакцина?
— Если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрал российскую. 

— Почему?
— Потому что я думаю, что на Западе часто изображают Россию неправильно, а я считаю, что это нечестно.

— Весной, во время первой волны, вы ставили под сомнение опасность вируса. Изменилось ли ваше отношение к COVID-19 с тех пор?
— Я никогда не говорил, что вируса нет. Я говорил о свободе выбора и свободе мысли. У каждого должно быть право выбора. Каждый человек имеет право выбирать, кем ему быть — мужчиной или женщиной. Никто не должен решать за других. То же касается и других вопросов. Например, когда я читаю заявления о том, что люди без вакцины не смогут получить работу, я задаю вопрос о правах человека. Согласны?

— Вы обратились к Биллу Гейтсу в «Инстаграме»: «Игра окончена, Билл. Люди не слепые». Что вы хотели этим сказать? Вы имели в виду всю эту историю с 5G?
— Нет, я говорил о вакцинации. 

— Почему вам кажется, что это опасно?
— Я не считаю, что вакцинация опасна, — я говорю о свободе выбора. Никто не может заставить меня что-то сделать. Если я хочу гулять, я иду гулять, ни у кого не спрашивая разрешения. И я считаю, что каждый человек должен обладать этой свободой выбора. Хочешь сделать прививку — пожалуйста. Если же нет, то ответственно прими потенциальную опасность. 

— То есть вы не думаете, что коронавирус появился из-за технологии 5G?
— Нет. 



***

— Деян, у вас потрясающая карьера — вы поиграли в больших командах, завоевали несколько больших трофеев. Какая ваша главная мотивация здесь, в «Зените»? 
— Моя мотивация проста и одинакова во всех клубах, в которых я играл. Я всегда говорил, что хочу прийти в команду и оставить после себя след в истории клуба, чтобы люди запомнили меня как игрока, который выкладывался на все сто процентов — ради защиты своих ворот, ради команды. Чтобы люди помнили меня и были рады видеть и через 10–15 лет. Эти вещи действительно важны для меня. Я пришел сюда не ради денег — у меня были и другие неплохие предложения. Я пришел ради трофеев, и уже через неделю после моего появления в команде мы выиграли первый. Это было здорово! Еще раз: хочу, чтобы люди запомнили меня по хорошим поступкам и по усердной работе. А еще надеюсь, что молодые 17-летние ребята, которые сейчас к нам присоединились, смогут научиться у меня чему-то хорошему. Потому что я сам учился у взрослых, когда был молодым. 

— Как вы отнеслись к тому, что так быстро стали капитаном «Зенита»? 
— Я был горд. И счастлив. И если честно, это было неожиданно — я не рассчитывал, что уже через три месяца получу повязку. Когда я только приехал, сказал себе: наверное, я смогу стать капитаном через два-три года. Но, конечно, я был очень рад и принял это. Думаю, что я лидер — с повязкой или без. Я человек, которому нравится общаться, я могу высказать человеку всё, что думаю, невзирая ни на что, и всегда бьюсь за команду, за своих игроков. Думаю, это то, что должен делать лидер.



— Когда Ибрагимович увидел, что в «Милане» молодой игрок выходит на поле в перчатках, он попросил снять их, чтобы выглядеть устрашающе. Хороший урок для молодого поколения?
— Сто процентов. Особенно когда ты играешь в Италии, а не в Туле в ноябре против «Арсенала» в минус пятнадцать. В такой мороз я никому не посоветую снимать перчатки. Молодое поколение должно впитывать то, через что мы, взрослые игроки, прошли своими ногами. В современном футболе уже нет молодых игроков, которые подают мячи или носят воду футболистам, потому что для этого есть специально обученные люди. И я думаю, что это не всегда хорошо. Молодые люди должны как можно раньше познавать большой футбол, то, как он устроен изнутри.

— О времена! О нравы! 
— Неправильные времена. Из-за «Инстаграма», «Фейсбука» и всего такого. 

— Как это изменить?
— Очень просто: не пользоваться. Я могу удалить всё это, чтобы сконцентрироваться на настоящих вещах. Но молодому поколению это не так просто сделать. Все эти глупые вещи и сервисы отнимают очень много времени и внимания, заставляют человека не концентрироваться на футболе. 

— Да, но сейчас это всё уже часть футбола.
— Да, это часть футбола, если ты игрок топ-уровня и зарабатываешь футболом деньги. Если ты суперзвезда и можешь сказать людям что-то действительно хорошее и важное. Но даже в таком случае этим не нужно пользоваться каждый день. А есть люди, которые проверяют свои соцсети по три раза за день, публикуют фото. Это меня очень расстраивает в молодых людях. 

— Но некоторые молодые игроки думают, что если они тренируются с вами, с основным составом, при этом нечасто выходя на поле, то они тоже суперзвезды. Как нам изменить подход?
— Я расскажу вам одну короткую историю. В 2017 году в первый день предсезонной подготовки с «Ливерпулем» один 18-летний игрок, не буду называть его имени, приехал на тренировку на «мерседесе» и с золотыми «ролексами» на запястье. Клопп увидел это и спросил: «На чем ты приехал?» — «На „мерседесе“». — «Что у тебя на руке?» — «Ролекс». — «Сколько матчей ты сыграл за основной состав?» — «Ноль».

— Тот парень как-то отреагировал?
— В смысле «как-то»? Ага, он пришел с двумя золотыми часами. Да, конечно, он приехал без них и на обычной машине.

— Сколько матчей нужно сыграть в основном составе, чтобы заслужить право ездить на «мерседесе»?
— Всему свое время. Это неправильный подход — всем своим видом показывать, что теперь ты в основе. Я не осуждаю детей, я осуждаю их родителей. Мои родители всегда говорили, что нужно держаться поскромнее.

— Вы уверены, что это всегда хорошо?
— Конечно, сейчас другие времена. Теперь родители зачастую слишком ограничивают своих детей, слишком сильно их опекают и оберегают от внешнего мира.

— Если бы вы были тренером, вы бы рассказывали эти истории своим игрокам? Давали бы им такие советы? Запрещали бы им пользоваться социальными сетями?
— Чуть ранее я говорил о важности свободы выбора для каждого человека. Было бы глупо, если бы я заставлял кого-то отказаться от социальных сетей. Если бы я был тренером, я бы просто установил строгие правила поведения в раздевалке, на тренировке, на сборах и так далее. И постарался бы объяснить, почему эти правила важны для футбола.  

***

— В настоящее время в России обсуждают переход Алексея Миранчука в «Аталанту», сравнивают этот трансфер с переходом Александра Головина в «Монако». Можете ли вы вспомнить свои ощущения после перехода из «Динамо» в «Лион»? Трудно вам было за границей?
— Сколько лет Миранчуку?

— Двадцать пять. И в России у него точно были и «мерседес», и «ролексы», а сейчас он на скамейке в Бергамо.
— Я перешел, когда мне было двадцать. Мне было тяжело. Я был глупым, конечно, после первой зарплаты я купил «мазерати», но через пару месяцев кто-то сверху как будто ударил меня и сказал, что жизнь заключается не в этом. Смысл жизни в том, чтобы много и усердно работать. Еще раз повторю: это то, чему меня научили жизнь и футбол: никогда не расслабляйся. Никогда. В карьере Миранчука и Головина будут взлеты и падения, но классный игрок отличается тем, что после падения он не просто поднимается, но становится еще лучше. Если игрок не выходит на поле шесть-семь-восемь месяцев, значит, у него проблемы. У меня был похожий период, который длился два-три месяца, но потом я вернулся. Потому что боролся. И я продал «мазерати». 

— Подводя итоги 2020-го, «Радио Зенит» признало ваш мяч в матче со «Спартаком» голом года. Как вы к этому относитесь?
— Это странно: они отметили мой гол в матче со «Спартаком», но никак не отреагировали на мяч, который я забил в игре с «Брюгге». Я был разочарован. А вообще такое случается — наверное, в том моменте мы немного не поняли друг друга с Андреем Лунёвым, но хорошо, что мы выиграли и никто всерьез не расстроился из-за этого гола. 

— После этого гола вы обратились к Лунёву в «Инстаграме». Обсуждали ли вы его в личной беседе?
— Нет. Просто извинился в «Инстаграме», чтобы и он, и все остальные смогли это увидеть. 

— Андрей Аршавин сказал, что у вас железная грудь. 
— Да, у меня действительно очень сильная грудь! 

— Не было ли страшно в тот момент, что эта ситуация может всё перевернуть?
— Такое действительно могло произойти. Но мы нормально отнеслись к этой ситуации, не потеряли концентрацию. А вообще да, такие моменты могут изменить ход игры и даже всего сезона. К счастью, мы справились.

— Можете объяснить, за счет чего вам удалось так обыграть «Спартак»? В том матче москвичи не показали вообще ничего.
— Думаю, что в том матче мы продемонстрировали правильный подход к игре. Кроме того, мы были сильнее физически: пробежали больше, выиграли все подборы. Мы победили во всех аспектах игры, а когда это происходит, то ты, как правило, побеждаешь и в матче. 



— Кто, по-вашему, главный соперник «Зенита» в Тинькофф РПЛ?
— Думаю, что только мы сами. Как только ты выкладываешься не на сто процентов, начинаются сложности. Если играешь с полной самоотдачей, выигрываешь чемпионат. В первой половине сезона мы показывали хороший настрой, выигрывали каждый матч, а потом что-то пошло не так, начались ничьи, глупые потери очков в простых матчах. 

— Сегодня вы рассказали о слабых сторонах Тинькофф РПЛ. А что для вас самое сложное в нашем чемпионате?
— То, как команды играют с «Зенитом» — от обороны. Многие клубы играют против нас очень глубоко, но, к счастью, у нас собраны качественные игроки, и мы можем противостоять такой тактике. Когда соперник идет в контратаку, а нам удается отобрать мяч, мы получаем очень много пространства. И много времени на завершение. 

— Первая половина сезона позади. С одной стороны, «Зенит» идет на первом месте, с другой — выступление в Лиге чемпионов нельзя назвать успешным. Как лично вы оцениваете положение дел?
— Конечно, первое место в таблице — это хорошо, но отрыв в четыре очка — ничто, поэтому нам нужно продолжать побеждать. Что касается европейской кампании, то я не могу понять, как так вышло. Я уверен в том, что мы могли добиться большего, что мы могли выйти из группы. Я чувствую это.

— Причины, по которым это не удалось?
— Причины… В каких-то ситуациях нам просто не повезло, в каких-то мы слишком легко позволили сопернику забить, допустили глупые ошибки. Мы снова возвращаемся к тому, о чем я всё время говорю: нельзя выкладываться на 95 процентов — только на все сто. 

— Если бы вы могли, что бы вы изменили в этом сезоне?
— Не знаю, возможно, наш первый матч в Лиге чемпионов против «Брюгге». Думаю, это было самое большое разочарование. 

— В том матче вы показали, что у вас хороший удар. Почему вы решили пробить в тот момент?
— Потому что никто не бил по воротам. А я решил рискнуть и пробил.

— Анатолий Тимощук сказал, что «Зенит» стоит на пороге исторического достижения — третьего чемпионства подряд. Он надеется, что это сидит у игроков в голове. У вас сидит?
— Да, это дополнительная мотивация для нас — мы можем внести большой вклад в историю клуба. Для этого я сюда и приехал.