«Шалалайла», Олимпиада-80 и встреча на Московском вокзале: с чего начинался Вираж
Завтра, 21 сентября, организованному фанатскому движению «Зенита» исполняется 40 лет. Официальный сайт клуба рассказывает историю его появления.
Фото: архив фанатов
А на стадионе имени Кирова, открытом всем ветрам Финского залива, никакой акустики не было. Люди приходили смотреть на футбол — переживали, охали и ахали, но организованным болением это было не назвать. Порой, реагируя на события на поле, могли зарядить «„Зенит“! „Зенит“!», «Судью с поля!» или, на худой конец, ту же хоккейную «Шайбу!».
«Характерный признак того времени — и это не только я, многие вспоминают — звук катящихся вниз бутылок. Стадион большой и покатый. Бутылки не бились, а проносить их не возбранялось — личного досмотра не было», — рассказывал Ихтиандр в интервью «ProЗениту». И добавлял: «На „Зенит“ еще не слишком охотно отпускали родители, поскольку мой дядюшка был на игре с „Торпедо“ в 1957 году и частенько вспоминал, как уходил вплавь на Васильевский остров».
В конце 70-х никто со стадиона вплавь уже не уходил. На трибунах стали появляться отдельные группы молодежи — школьники и студенты, — которые пробовали вводить в обиход активную поддержку команды. В основном переделывались кричалки московских команд, но возникали и свои собственные: «Раз, два, три, „Зенитушка“, дави!» или «Эй, „Зенит“, давай вперед, Ленинград победы ждет». И, разумеется, самый старый и вечный заряд — «Шалалайла», — не вышедший из моды и в наши дни.
В 1977-м Ихтиандр с друзьями оказался на матче «Зенит» — «Арарат». В компании был человек, брат которого служил моряком, бывал в Европе и делился историями, как там люди болеют на футболе. Так что, когда армянские болельщики, сидевшие рядом, затянули свой клич, они решили не отставать. «Нас это задело — они болеют, а мы футбол смотрим. Ну, Антоха и предложил: «Давайте как в Голландии». Он кричал: «Аля-улю!» — а мы: «Гол! Гол!». Получилось здорово, некий аналог современного «Надо гол, гол, гол!». Но милиционерам не понравилось, и они отбили у нас всякую охоту болеть активно».
В определенном смысле переломной точкой стала московская Олимпиада. Перед Играми стадион Кирова закрылся на реконструкцию, но несколько домашних матчей летом 1980-го — 22 июня с минским «Динамо» и 4 июля со львовскими «Карпатами» — зенитовцы всё же провели на Крестовском острове. На 33-м секторе собралось несколько десятков молодых парней.
«Игра с минчанами ничем особенным не запомнилась, а вот на „Карпатах“ эта группа стала очень активно кричать, и народ стихийно к ним повалил. Я сам сидел за воротами и, увидев, что происходит на 33-м, предложил друзьям пересесть туда, тем более что проход был свободным. К середине матча сектор оказался заполнен практически наполовину», — делился Очки в разговоре с «ProЗенитом».
После игры ударили по рукам — решено было и впредь встречаться на 33-м. Через две недели началась Олимпиада. Футбольный турнир проходил в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске. На Кирова приезжали сборные Кубы, Замбии, Венесуэлы, Чехословакии, Колумбии, Нигерии и Кувейта. Фантастический национальный колорит, новый опыт боления, флаги и барабаны на трибунах — всё это впитывалось моментально. И после завершения Игр на матч с одесским «Черноморцем» активные фанаты уже целенаправленно шли на 33-й сектор — болеть.
После крупной победы (3:0) состоялась, как бы назвали ее сегодня, несогласованная демонстрация. Толпа с 33-го, к которой примкнули болельщики с других трибун, шла со стадиона по центральной аллее парка, выкрикивая всё, что можно и что нельзя. По слухам, на Левашовском проспекте побили окна. Когда кто-то вспомнил, что недавно умер Владимир Высоцкий, все начали скандировать имя поэта. Окружающие люди не понимали, что происходит.
«Что нами двигало? Трудно сказать. Всё произошло стихийно. Своего рода глоток свободы, ведь в те времена компаниями больше трех человек разрешалось собираться только на демонстрации 1 мая да 7 ноября. А тут в обычный день люди перегородили улицу и пошли. Милиция к этому оказалась не готова и среагировала поздно. Но когда понаехали машины с мигалками, народ разбежался врассыпную», — вспоминал Очки.
Ровно через месяц, 13 сентября 1980-го, «Зенит» играл дома с «Шахтером» (1:1). Пока на поле команды обменивались забитыми мячами — на гол полузащитника хозяев Игоря Яковлева ответил защитник гостей Алексей Варнавский, — в 33-м секторе бурлила жизнь. Фанат, позже получивший прозвище Вельвет, размахивал плакатом: «У нашего „Зенита“ болельщиков не счесть, пока такие люди, как Казачёнок, есть». Сектор дружно скандировал кричалку. Чуть позже в его руках появился другой плакат — приглашение всех желающих на выездной матч со «Спартаком» 21 сентября.
Желающих набралось 44 человека. Они встретились 20-го числа на Московском вокзале Ленинграда у памятника Ленину, чтобы в 21:47 отправиться на поезде №27 в Москву. Всё, что было дальше, — уже история.
История, которой завтра исполнится 40 лет.
***
В подготовке материала использовались цитаты из интервью изданию «ProЗенит».
