Художник Андрей Винокуров — о болельщиках на Байконуре, победе над «Баварией» и желании написать картину с Гараем

— Я заинтересовался им еще в детстве, во многом благодаря отцу. Когда я был мальчишкой, мы часто шли с ним из детского сада мимо стадиона Кирова. В то время отец болел за киевское «Динамо», во мне же футбольный азарт только-только просыпался. Но папа часто брал меня с собой на стадион, и это было лучшим для меня развлечением. Прошло почти пятьдесят лет, и события того времени вспомнить непросто. Но на всю жизнь запомнилась атмосфера, которая была на Кирова, и ощущение, что ты уже взрослый. На стадионе мы с отцом как будто были на равных.

— Конечно, как и все мальчишки — с упоением, почти каждый день. Что такое дворовый футбол? Сильные игроки шли в нападение, одного ставили на ворота, ну а все остальные хаотично бегали вокруг мяча. Я был «ботаном»: хорошо учился, сильно не высовывался. Поэтому выдающимся игроком никогда не был и играл в защите. Но от этого интерес к спорту не пропал. 

Летом дворовая компания разъезжалась по пионерским лагерям, и у нашей команды начиналось, так сказать, межсезонье. В 1970 году я отдыхал в лагере под Сестрорецком. Скучал по футболу страшно. Однажды мальчишка из нашего отряда прибежал в комнату и закричал: «Пацаны! Я знаю, здесь недалеко есть футбольное поле!» И действительно, в нескольких минутах ходьбы от лагеря мы нашли заброшенное поле с воротами. Выжженная земля, травы нет. Но мы взяли у пионервожатой мяч и быстро сколотили команду. Играли в пыли, под палящим солнцем. В Ленинград все возвращались с ободранными коленками. 

— «Зенитом» я заболел в старших классах, в 1975 году. Для команды сезон складывался непросто. Закончили год на четырнадцатой строчке — на грани вылета. Но именно в том году я случайно купил билет на стадион имени Ленина у незнакомого парня. Играли с киевским «Динамо», чемпионом СССР, а билет оказался на гостевой сектор. Ну что делать? Пришел, сижу тихо, стараюсь лишний раз не высовываться. Гости забили первыми, и весь сектор, конечно, ликовал. Меня толкали со всех сторон: «Что ж ты, хлопец, не радуешься?» Я же очень боялся себя выдать. Но когда во втором тайме «Зенит» забил, я не выдержал — вскочил, стал прыгать, что-то орать. Думаю: «Ну всё, сейчас будут бить». Но никто меня пальцем не тронул. Там был мой ровесник, вихрастый мальчишка — ярый киевский болельщик. Только он взял мою голову под мышку и надавал щелбанов.

— Учеба в Можайке — это строгая дисциплина. Мы жили в казармах, и в шесть вечера начинался развод суточного наряда. В дни матчей я брал с собой маленький телевизор, который помещался в обычном портфеле. После построения садился за стол и смотрел футбол. Понимал, что нарушаю распорядок, поэтому особо не светился. Это был опыт тихого боления, когда эмоции нельзя выплеснуть наружу. 

— В Казахстане футбол был очень популярен. В нашей части тоже оказалось много любителей: местные болельщики алма-атинского «Кайрата», москвичи, киевляне. В неформальных беседах речь часто заходила о футболе, мы старались следить за чемпионатом, несмотря на то что служба отнимала очень много времени. Но «зенитчиком» я был один. И 1984 год стал моим триумфом: все страшно завидовали золоту «Зенита». 

— Он заменял нам физподготовку. В нашей части было футбольное поле — ужасная площадка, нарисованные известкой границы, пара ворот без сетки. Начальник по физподготовке обычно устраивал разные спортивные мероприятия. Но когда меня оставляли ответственным по подразделению, солдаты подходили со словами: «Товарищ капитан, может, в футбольчик?» Это была отличная альтернатива. Ни спортивной формы, ни специальной обуви в то время не было, играли в армейских ботинках и кителях. Мой начальник тоже был страстным любителем футбола. С ним гоняли мяч после обеда на армейском плацу. Четыре ведра заменяли ворота. Получался скорее мини-футбол на площадке 30 на 20 метров. 

— Конечно! Очень сильный ветер, ты стараешься точно дать пас, но мяч улетает далеко за пределы поля. Принять передачу тоже сложно, рассчитать траекторию практически невозможно. Но играли всегда с удовольствием — это самое главное. 

— Да. Нам привозили ракету в вагонах. Монтажники ее выгружали и собирали первую и вторую ступень. Третья лежала отдельно. Все расчеты начинали проверки своих систем. Потом подключали «наземку» и проводили комплексные испытания. Аппаратчики тем временем собирали и проверяли космический аппарат. Потом наступала общая сборка — ракету собирали полностью, вывозили и устанавливали на старт. Снова проводили все проверки-испытания, заправку. Как ракета поднимается на реактивной струе, видели все по телевизору.

— Возвращение команды в элиту я связываю с приходом к руководству городом Анатолия Собчака. Он оказывал клубу большую поддержку. В те годы я стал регулярно бывать на «Петровском». Однажды ехал со службы в одном трамвае с фанатами, которые громко обсуждали прошедший матч. Водитель отказался ехать, пока «пассажиры не заткнутся». В ответ пассажиры слегка повредили салон. На остановке у метро «Василеостровская» нас встретили милиционеры, которым я дал показания, что водитель трамвая единолично спровоцировал эти беспорядки. 

— В середине 2000-х я работал в строительной фирме. Офис находился в Купчино, а рядом был большой авторынок. Там я подружился с местными болельщиками. В 2007 году случилось памятное для нас событие — в команду пришел Анатолий Тимощук. За него заплатили огромную сумму, и весь рынок гудел. Трансфер Толи обсуждали долго. И я всегда отправлялся в Купчино, когда «Зенит» проигрывал. Если девушке плохо — она делает маникюр, а я ехал к парням на рынок. В марте 2008 года мы проиграли в гостях «Марселю» 1:3. В концовке с трудом отыграли один мяч. Разочарование страшное. Приезжаю в Купчино со словами: «Мужики, все пропало». И они мне говорят: «Нормально. На ответный матч французики приедут из теплого Марселя и все перемерзнут. Нам достаточно 2:0 — плевое дело». И действительно, на «Петровском» выиграли 2:0! 

— Я часто пересматриваю этот матч, он у меня самый любимый. Погребняк уже на 4-й минуте забил первый гол! Костя Зырянов как красиво соперника обыграл! Это настоящие трудовые голы. Единственный матч в 2000-х, которого я не видел, — за Суперкубок с «Манчестер Юнайтед». Дома выключили свет, и я слушал футбол по радио. Это был первый матч Данни за «Зенит». Какой он забил победный гол!

— Небольшая — восемь шарфов. Однажды младшая дочь подарила мне на день рождения «розу», и с тех пор на все праздники дарят шарфы, пивные кружки, вымпелы. Дочери обычно спрашивают: «Какой шарф тебе подарить?» Как-то я попросил чемпионский, 2010 года. Они искали его по всему городу и все-таки нашли. А мой любимый шарф — с Суперкубка «Зенит» — «Манчестер Юнайтед». 

— Рисовать любил с детского сада. В двенадцать лет родители отдали меня в худождественную школу. Но одной детской мечты было мало, приходилось много и интенсивно работать. Для художника талант — это только пять процентов успеха. Все остальное — изнурительный труд. Иногда можно мучить одно полотно целый год, а порой и за час справляешься с работой. 

— Иногда друзья просят написать что-то, а иногда и начальство. Был такой случай. В полку комбат попросил написать панно «Космос» — четыре на три метра — для нашей казармы. Я написал. Через несколько лет новый комбат приказал его снять и отдать продавцу в солдатскую чайную. Она разрезала панно пополам, верхнюю часть повесила у себя в чайной, а нижнюю отдала друзьям в пожарную команду. Однажды я увидел там половину своего труда. Спрашиваю у дежурного: «Кто автор сего творения?» — «Служил у нас один гений. Уволился весной». Я не стал ему рассказывать, что сей «гений» не скоро еще уволится, а просто кивнул и ушел.

— Пока не писал, но хотел бы сделать сюжет с Гараем. Он, как и я, защитник и вообще мне очень нравится.