Интервью дня: Валерий Лазарев о том, как в Зените появилась футбольная аналитика
Сумасшедшие тренировки Зонина, всесоюзный тест Купера, съемки в кино и другие истории — в интервью бывшего полузащитника сине-бело-голубых, успешно совместившего тренировки с научной деятельностью.
— С чего началось ваше увлечение футбольной наукой?
— 27 октября исполнилось 100 лет со дня рождения Николая Люкшинова. Этот человек оказал огромное влияние на формирование моего мировоззрения. В 1969-м Зонин только что вернулся из Бирмы и набирал в институте имени Лесгафта группу студентов. В этой группе оказались я, Володя Григорьев, который всю жизнь занимался «Кожаным мячом». Вова Толстенков, работавший затем в «Ижорце» и воспитавший несколько хоккейных чемпионов мира. Командиром был недавно ушедший из жизни Владимир Варламов, он очень много сделал для развития школы «Смена». Еще Саша Горбунов, вратарь, игравший вместе с нами в студенческой сборной Ленинграда, которую тренировал Юрий Морозов.
Мы во время учебы практически никому в городе не проигрывали, лишь однажды уступили в решающем матче Политехническому институту. Ездили в Шахты на всесоюзный финальный турнир и заняли там третье место. Это было в 1973-м, когда меня уже взяли в дубль «Зенита». Ради той поездки я просил, чтобы меня не вносили в заявку, поскольку футболисты команд мастеров не имели права участвовать в студенческих соревнованиях. Меня все называли «паровоз». Я начинал играть в «Локомотиве», кроме того, бегал быстро.
С Морозовым мы тренировались по пять раз в неделю, а он в то время был просто одержим наукой. Обвешивал нас датчиками и исследовал движение кровотока, мышечную деятельность. Проверял на выносливость, еще на какие-то параметры. Через некоторое время мне стало интересно разобраться в этих исследованиях, а Люкшинов как раз организовал комплексную научную группу — КНГ, которая позже стала известна на всю страну. Сначала я записывал данные визуального наблюдения, потом начал вникать глубже. Расшифровывали записи вместе с Николаем Михайловичем и порой долго спорили, какие технико-тактические приемы считать правильно исполненными, а какие — нет. Это сейчас к подобному анализу все привыкли, а в 1970-е все было в новинку. Мы в СССР чуть ли не пионерами стали в данном направлении. ЛОМО приняло решение финансировать нашу работу, так что материальных проблем не возникало. И мы начали готовить подробный разбор каждой игры «Зенита». Кроме того, все матчи стали записываться на видеокамеру. Это также стало широченным шагом вперед. Для анализа данных КНГ привлекала специалистов из смежных наук. Например, биологи ездили на сборы с командой. Правда, их работа вызвала взрыв эмоций, ведь футболистам чуть ли не каждый день приходилось сдавать мочу на исследование. Шуток они по этому поводу наслушались предостаточно.
— И никто не проявлял недовольство?
— Зонин, возглавив «Зенит» в начале 1973-го, очень быстро навел в команде идеальную дисциплину. Если тренер сказал, что надо сделать, все делали, а мысли свои держали при себе. Я бы не назвал происходившее авторитарным стилем. Нет, Герман Семенович каждому пытался объяснить необходимость научного подхода к футболу. Нагрузки в те годы резко возросли по сравнению с предыдущими сезонами, а данных по их влиянию на организм спортсмена не существовало. Кроме того, у всех индивидуальное здоровье, необходимо было контролировать состояние каждого. Так что подобные исследования нужны были прежде всего самим футболистам. Что касается тренировочного процесса, то тогда мы придумали столько различных упражнений, что потом нашими методиками десятилетиями пользовались. Недавно прочитал интервью с Игорем Гамулой, которого я лично привез из Ворошиловграда в Ростов-на-Дону. Он признался, что с трепетом вспоминает тренировки Зонина, а упражнения «Тропа смерти», «Скорпион» и «Крокодил» ему не забыть никогда. Между прочим, методических изменений тоже немного. Когда работал в «Химках», меня привлекали к тестированию юношеской сборной Колыванова, которая потом стала чемпионом Европы. Практически все то же самое, что мы, по существу, изобретали в 1970-е.
— Вы были на особом положении в команде: все записываете, контролируете, а всю информацию — тренеру. Как остальные футболисты к этому относились?
— Все знали, что я абсолютно нормальный человек, и с большинством ребят у меня были дружественные отношения. Однажды на южных сборах решили отправить гонца за местным вином. Иногда мы себе подобное позволяли. Хотя нагрузки были настолько серьезными, что не до глупостей. Мне сказали: «Ты быстрее всех бегаешь, значит, быстрее всех и вернешься». Взял с собой огромную спортивную сумку, похожую на дорожный баул. Перекинул его через забор, перепрыгнул и... чуть ли не лицом к лицу столкнулся с тренером Станиславом Завидоновым. Тот удивился, увидев меня с такой сумищей: «Куда это ты?» Ответ нашелся мгновенно: «Ребята за семечками послали!» Фраза «за семечками» долго потом ходила в команде. Что касается моих отчетов, некоторые первое время пытались уговорить меня изменить минус на плюс в каком-то месте. Я обычно тут же спрашивал: «А ты от этого станешь лучше играть?» В итоге все заканчивалось обменом шутками по поводу того, сколько стоит каждый плюсик. В «Химках» мы также применяли данную методику, и чаще всех интересовался своими результатами Рома Широков. Приходил, садился и начинал спрашивать: «Саныч, а это что? А это?»
— В начале 1970-х можно было попасть в «Зенит» из студенческой команды?
— Да. Правда, меня взяли по рекомендации Морозова. Наша институтская команда регулярно проводила товарищеские матчи с дублем. На мототреке. Там тогда было отличное поле. Я к тому времени уже играл в Классе «Б» за ленинградский «Локомотив», но выступали мы плохо, занимали места внизу таблицы. Главным тренером «Зенита» был Евгений Горянский, он пришел посмотреть на резервистов. Я в том матче забил, да и вообще отыграл здорово. Евгений Иванович подошел к Морозову и спросил, что за чума у него по флангу носится без остановок. Юрий Андреевич посоветовал взять меня на время. Смотрины состоялись во время игры с командой второй лиги из Новгорода. Я приехал на матч на мотоцикле и сразу же стал объектом внимания Горянского. Чем-то я ему нравился, он даже хотел включить меня в состав делегации в Англию, но не сложилось. Однако я тогда был счастлив только от того, что администратор Матвей Соломонович мне зенитовскую майку выдал.
— В 1973-м на зенитовской базе снимался фильм «Одиннадцать надежд». Вы принимали участие?
— Главную роль в том фильме играл Анатолий Папанов, а его дублером стал Зонин. Они были похожи по комплекции. На Германа Семеновича надевали парик, показывали со спины, и он бил по воротам в разные углы. Многие зенитовцы тогда промелькнули в эпизодических ролях. Как сейчас помню, заплатили каждому по 8 рублей 12 копеек.
— За каждый съемочный день?
— Ха-ха! Нет, конечно. За все дни, что нас снимали. Не так уж и мало: бутылка коньяка с закуской. Надолго это событие стало предметом многочисленных шуток. Кстати, когда Папанов ведет разбор игры, на стенде мои данные разбора матчей, и написано все это моей рукой.
— Вы сыграли в высшей лиге немного матчей, но почти все они получились неординарными.
— Действительно. Мой дебют в высшей лиге состоялся осенью 1976-го в домашнем матче с «Араратом». Мы победили — 5:0. Все помнят, что четыре мяча тогда забил Маркин, но никто не говорит, что я ему в тот вечер передачи делал. Потом играли в Тбилиси, и я на первых минутах пробил в перекладину. Любопытный матч «Зенит» провел во Львове. Последний тур. Если «Карпаты» побеждали, то становились серебряными призерами. Если ничья — третьими. Что нам только тогда не предлагали! Однако мы выиграли 3:0 и оставили хозяев поля без медалей. Я в тот день персонально играл против лучшего форварда «Карпат» Геннадия Лихачева и ничего ему не позволил сделать. После этого даже статья в центральной прессе появилась про «никому не известного ранее Лазарева, закрывшего грозного бомбардира».
Этот журналист, судя по всему, предыдущие публикации плохо изучил. Весной 1976-го моя фамилия прогремела на всю страну. В руководстве советского футбола решили, что все игроки перед началом сезона должны сдать тест Купера. Потом опубликовали результаты, и оказалось, что я показал третий результат по высшей лиге. Один из тренеров «Зенита» Станислав Завидонов регулярно говорил мне: «Парень, ты секцию перепутал. Иди в лыжный спорт или в легкую атлетику». Однако я очень люблю футбол и не хотел никуда переходить. У каждого свои козыри. Помню, когда сдавали тест, Гоша (Владимир Голубев. — Прим. ред.) после финиша долго не мог в себя прийти и ворчал, что ему все это не нужно. И ведь не поспоришь: когда такая голова, как у Голубева, далеко бегать не надо, он как будто заранее знал, куда мяч прилетит. А я основную группу зенитовцев на два круга обгонял. Здоровье было сумасшедшее. Я ведь и в армии успел послужить по-настоящему.
— Когда?
— В 1973 году произошел неприятный инцидент, и ленинградскую спортивную роту расформировали. А мне как раз осенью пришло время служить. Вот и отправился в Кандалакшу. Сопки, свежий воздух. Красотища! К тому же после окончания института забирали всего на год. Кстати, призывали нас вместе с еще одним зенитовцем, но тот сбежал по дороге в часть...
— Каким образом?
— Мы оба пришли в райвоенкомат Московского района. Потом нас повезли с Финляндского вокзала. Только отъехали, поезд притормозил перед мостом, смотрю: он спрыгнул и побежал. Последствия какие-то были, но точно не знаю — в армии находился. Тем не менее он позже играл в высшей лиге. Причем не только за «Зенит». А я нормально отслужил и вернулся в команду.
— В 2007 году вы, по существу, руководили «Химками» в поединке с «Зенитом». Какие были ощущения?
— История нашего приглашения в «Химки» весьма витиеватая. Тренеров из Петербурга там не очень-то хотели видеть, а мы вывели команду в премьер-лигу и продолжали успешно работать. Так что недоброжелателей накопилось много. Ночью перед матчем с «Зенитом» у главного тренера Владимира Казаченка прихватило сердце, и он не мог присутствовать на игре. Позвонил: «Валера, я на тебя надеюсь». А вокруг все шепчутся, мол, питерские своим будут матч сдавать. В итоге получился невероятно напряженный поединок, и мы в концовке ушли от поражения — 2:2.
Я считаю себя счастливым человеком. Всю жизнь занимался любимым делом, работал со многими выдающимися футболистами. Из них выделю Юрия Желудкова, которого тренировал в Центре олимпийского резерва, Александра Заварова — в ростовском СКА, Андрея Тихонова и Романа Широкова.
