Виктор Файзулин: «Моя мечта — Бразилия»

По просьбе «Нашего „Зенита“» Виктор Файзулин вернулся в Находку, Хабаровск и Нальчик, снова сходил в море, побывал на концерте группы «Руки вверх» и объяснил, почему от вида Джеррарда его уже давно не трясет.

— Вы, кажется, не самый разговорчивый человек.
— В плане интервью?

— Хотя бы.
— Когда нужно говорить — тогда говорю. А так я свое время уделять кому-то не любитель. Поехал бы лучше куда-нибудь с семьей или друзьями. Но раз надо — значит, надо.

— Раз надо, тогда расскажите, например, о своем детстве.
— А со скольки лет рассказывать?

— С нуля.
— Ох, это сложно.

— Давайте помогу: вы родились в Находке.
— Да, и до 16 или даже 17 лет там жил. На краю города — а там есть край города, — который называется мысом Астафьева. Это такой самый конец всего. Садик, школа — пешком, все недалеко. После школы ходили играть в футбол, на море. До него минут 10–15. Море было видно из окна: переходишь сопку — и начинаются пляжи. У нас такой город — там практически у каждого района есть свой пляж.

— Бразилия!
— Ну, не Бразилия. Просто город на море. Перешел через горку — и вот. Внутри города — заводы, порты, а с другой стороны, за сопками, — пляжи.

— Окраина Находки — страшное место?
— Мне нравилось. Я просто там родился и ничего другого не видел. Никуда в другой район тоже не хотел.

— Дружный район?
— Да как дружный, просто родной.

— Опасный?
— В 90-е все районы такие были. У нас как раз снимали «Криминальную Россию». Когда в Находке началась беспошлинная торговля, подъехали бандиты. Снимали про воров, еще что-то.

— Чем был знаменит мыс Астафьева?
— Тем, что это в Находке — самый край. Дальше всего от центра.

— В центр, значит, ездили по выходным.
— Ну да. Даже по телефону звонили: «Витя, что ты делаешь?» — «А Вити нет — он уехал в город».

— Где играли?
— На пустырях, пятачках — везде, где можно было. Трава, асфальт — без разницы. Сначала дом на дом. Но у меня дом был маленький, барак, и футболистов там тоже было мало. Поэтому пошел играть за другой дом, большой. Потом район на район, школа на школу, а потом ДЮСШ. Я не думал, что дорасту до чего-то. Просто удовольствие получал, ходил на тренировки. Мы занимались два раза в неделю, по субботам и воскресеньям. А все остальное время — во дворе. В 15 лет пригласили в дубль, там тренировались каждый день.

— На пляже тоже играли?
— Да, бывало.

— Что за пляж?
— Песочный, красивый.

— Опять Бразилия!
— Да я бы сказал, что у нас красивее. У нас же горы есть, скалы.

— В дубль приглашали с пустыря?
— Да, тренер ездил, собирал мальчишек. Приехал: «А не хотите пойти?» — «Ну, давайте сходим». Вот и пошли. Просто захотелось. Потому что «Океан» был на хорошем счету, играл в высшей лиге, полный стадион собирал.

— Вы, понятно, тоже ходили.
— Да, я даже помню матч с «Зенитом» — 3:1 выиграли, кажется. «Динамо» приезжало, «Спартак». Нам ехать было минут сорок. С отцом, с мамой, с пацанами. Там же город маленький, все проще. В 9–10 лет уже везде отпускали. И на концерты, и на футбол.

— Концерты?
— Да, «Руки вверх» приезжали, помню.

— Мама ваша, как известно, разрешала вам не ходить в школу.
— Ну как, она просто была не такой строгой. Когда я просился, что вот, не хочу идти, она говорила: «Ну ладно, не ходи».

— А папа был моряком.
— Батя был моряк, да. Полгода он ходил в моря, полгода сидел дома. Потом приходило время — и снова уходил. В основном по Японскому, Охотскому морю. Он рыбак.

— Логично, если бы вы тоже стали рыбаком.
— Да, мне нравилось: мы на кораблях плавали по гавани, пару раз перевозили суда. Он был штурманом, брал меня в рубку.

— Но вы в первый раз из города уехали из-за футбола?
— За пределы Востока — да, в 11 лет. Мы выиграли «Дальний Восток», «Сибирь» — это был «Кожаный мяч» — и поехали на Россию, в Тамбов. А у себя мы постоянно ездили — Хабаровск, Владивосток, Биробиджан. Тамбов просто был первым городом, который увидели на Западе.

— Давно были в Находке?
— Два года назад, но все равно тянет. Хочется и с супругой, и с ребенком там побывать, а заодно и Японию зацепить. Пока не получается. Так что пока мечтаю.

***

— Свой первый матч за «Океан» помните?
— Не очень. Помню, что сыграл там немного.

— Поездить успели?
— В Братск ездил, в Читу, еще куда-то. В маленькие города.

— От Находки до Братска 3 тысячи километров — как от Питера до Мадрида. Далеко.
— Да в тот момент... Даже когда я в Хабаровске два с половиной года отыграл, летать не надоело. Ну да, каждую неделю — ну и что? Я в таком месте родился, что не мог представить, что можно не летать. В подсознании всегда сидело: 9 часов в самолете — это нормально.

— За «Океан» в городе тогда уже не так болели?
— Да нет, город же все равно футбольный. Сейчас, правда, команды нет, но тогда и во второй лиге по 3–4 тысячи ходило. Каждый мальчишка мечтал туда попасть. Почетно же, ­классно.

— В зоне «Восток» играли в своеобразный футбол?
— Такого понятия, как дальневосточный футбол, мне кажется, вообще нет. Может, какие-то южные команды и играют во что-то свое. Но Сибирь, Дальний Восток, Поволжье — там одни и те же футболисты туда-сюда переходят, поэтому больше все от тренера зависит. Что, например, СКА в Хабаровске играет как-то по-дальневосточному? Думаю, нет такого понятия. Может быть, внимания этим лигам чуть меньше, это да. Но я на своем же примере понял, что если ты более или менее талантлив, то можешь и оттуда уехать.

— Ваш пример скорее исключение. Сколько еще таких?
— Тихоновецкий, Димидко, например.

— Все равно. Там нет талантов, условий или еще чего-то?
— Трудно сказать, в таланте дело или нет. Просто для того, чтобы пробиться оттуда, нужно сначала там заиграть, потом еще где-то. Это занимает время. На Западе, когда кто-то сверкнул, его сразу замечают. А там подписывают долгосрочные контракты и потом могут просто не захотеть продавать. Футболист может завариться, травму получить, и в итоге все закончится.

— То есть замкнутое пространство.
— Да. Здесь в 15 лет взяли парня на карандаш, и, если он талантлив, его пристраивают в дубль «Зенита», «Спартака» или ЦСКА. А там, если ты хороший и нашли тебя в деревне, увезут максимум во Владивосток или Хабаровск. По детям же сразу заметно, кто выделяется. Видят кого-то — хоп, и сразу к себе. Подписывают контракт на пять лет, а там все зависит от того, какие мысли будут в голове у президента. Мне повезло, что меня продали, хотя и не хотели. И из Находки, когда были споры в КДК, и из Хабаровска, но там я уже сам себя дерзко повел.

— Это как?
— Ну, сказал, что не хочу играть — или продавайте, или делайте что хотите. Там решили, что лучше продать.

***

— После «Океана» у вас был Хабаровск и самобытный тренер Горлукович.
— Сначала я не к нему попал — меня покупал другой тренер, Смолянинов. Наверное, из-за него я и стал тем, кем стал. А если бы не он, может быть, отыграл бы свои пять лет в «Океане» — и еще неизвестно, что потом. Ему я, видимо, просто понравился. Он был настойчивый. Ездили в КДК, разбирались, деньги за меня какие-то заплатили. С ним мы в первой лиге полтора года проработали, я показал себя, Красножан даже позвонил. А у Горлуковича я вообще практически не играл — травмы пошли.

— Что с вами делал Смолянинов?
— Да просто доверял, а я это чувствовал. Как-то на этой волне и начал выдавать неплохие матчи.

— Играли, как и сейчас, в центре?
— И в центре, и слева, и справа. Атакующего полузащитника, линейного.

— Переезжать из Находки в Хабаровск было увлекательно?
— Интересно, ехал с удовольствием. Для меня это было большое счастье, а в Находке все газеты писали, что вот, сделал парень шаг вперед. Немного кто из «Океана» даже в первую лигу переходил. Разницу, конечно, сразу почувствовал. Все было по-другому. Хотя я в Хабаровск до этого постоянно ездил отдыхать. Это мой второй город.

— Что не получилось с Горлуковичем? Сложный человек?
— Для кого-то сложный, для кого-то нет. Для меня оказался сложным. Мне показалось, что на качество футболистов он не смотрел. Не так важно, какой у тебя интеллект, как ты отдаешься. Я его не осуждаю — каждый тренирует так, как хочет. У нас просто не получилось. Мне было неинтересно работать с ним, а ему — со мной.

— Зато он был колоритный.
— Забавный. Баек про него много ходило. Каждый день приколы какие-то. Был, например, у нас один Леша. Он ему говорил: «Леша, даю тебе 10 минут». Парень бегал-бегал, туда подкат, сюда подкат, а его на 13-й минуте игры заменяли. Один раз вообще поменял три человека на 35-й минуте.

— Он это как-то объяснял?
— Не объяснял. Должен же быть анализ, а у него человек два-три раза ошибался с пасом — и его меняли. Поэтому все и тряслись, лишь бы не заменили. Но тут каждый по-своему работает. Он же в итоге 5-е или 6-е место занимал.

— Проблесков, что вот, начал доверять, у вас не было?
— У меня был проблеск, когда я сказал: «Наконец-то я ушел». А как там можно было тренироваться? Допустим, сыграли мы в Новороссийске. Летим оттуда сначала до Москвы, потом из Москвы в Хабаровск, приземляемся в 11 утра, и он собирает команду в этот же день, а бывало, что и сразу с самолета. И те, кто не играл, два часа тренируются. Я и то не выдерживал, а как людям, которые постарше? Я считал, что это ненормально. Хотелось уйти, тем более я не играл.

— Как справлялись с перелетами? Двенадцать часов в самолете — это же целый день.
— Ничего такого — кино, сон. Просто мы знали, что, когда прилетаешь, надо потерпеть до вечера, и умели быстро входить в режим. Но постоянный стресс — это да. Я тогда не думал о перелетах — просто играть хотел.

***

 — Из Хабаровска вы хотели уехать именно в Нальчик?
— Я просто хотел уехать как можно скорее. Посовещался с людьми, посоветовали ехать к Красножану. Сказали, что чему-то научусь, по-другому пойму футбол. К тому же премьер-лига, зарплата больше. Интересно было.

— Разницу быстро ощутили?
— Ощутил, что организация в Хабаровске в чем-то была лучше. Еще ощутил разницу между Горлуковичем и Красножаном. Просто огромную. И мне с первого дня в Нальчике очень понравилось. Коллектив дружный, администрация — как в сказку попал! Время там было лучшее, самое радостное.

— Люди правильные собрались?
— Да, а на мелочи, когда все хорошо, внимания не обращаешь. Ни на питание, ни на одежду, ни на что-то еще.

— А что питание и одежда?
— Ну, в Хабаровске приходишь на обед — шведский стол, салаты разные. За три года привыкаешь. Приезжаешь в премьер-лигу — а там суп, макароны, курица, рыба. Все. И так каждый день: рыба-курица, рыба-курица.

— «Спартак» Красножана считался по-хорошему феноменальной командой. В чем секрет?
— У нас было что-то вроде братства. Все друг за друга бились. Никаких обид, все всё доказывали на поле.

— Кто входил в братство?
— Были амбициозные игроки одного возраста с неплохими характерами. Был тренер — он создавал микроклимат. Были опытные ребята — Джудович, Кращенко, которые знали, какие слова найти. Ну и кавказские люди со своим гостеприимством. Мне на Кавказе нравится до сих пор. Сейчас бывает, что в какие-то города, Махачкалу ту же, страшновато ехать — то бои идут, то еще что-то. А в Нальчике никаких проблем. После игры ходили в рестораны всей командой, в горы ездили, на Эльбрус.

— Поднимались?
— На две с половиной тысячи. Дальше как-то не захотел.

— Вы понимаете, почему люди, допустим, в Москве не любят команды с Кавказа?
— Мне кажется, это не совсем про футбол история. Мы когда ездили куда-то играть, никакой неприязни не чувствовали. Вот сейчас, когда «Зенит» играет со «Спартаком», — это да. А приезжает в Питер «Анжи» — ну и что? Проблемы тут не в командах. Я в Кабардино-Балкарии видел много хороших и добрых людей и плохих видел. Тут то же самое.

— Вы по тем временам явно скучаете.
— Скучаю, конечно. И по Нальчику, и по Находке. Но это не значит, что сейчас сорвусь и туда поеду. Тогда было хорошо, а теперь такого не будет. Так что остаются просто хорошие воспоминания.

***

— Из Нальчика вы уезжали уже опытным парнем.
— Думал, что опытным, да. Но сейчас вспоминаю то время и понимаю что, в общем, был молод.

— По игре или по жизни?
— И по игре, и по тому, как вел себя, как с прессой разговаривал. Все было по-другому.

— Были дерзким?
— Ну, наверное, иногда и так.

— Почему?
— Такой на тот момент был характер. Не скажу, что сильно поменялся. Просто иногда неправильно себя вел.

— До августа прошлого года вы говорили, что ваша главная мечта — сыграть за сборную.
— Да. Сыграл и понял, что осталась еще одна — чемпионат мира.

— Вас послушать — все довольно легко получается: на тренировках не умирали, жилы не рвали. Просто и легко из Находки в Хабаровск, Нальчик, Питер и сборную.
— Ну а как? Футбол — это не то место, где чем больше ты работаешь, тем больше заработаешь. Если ищешь золото или вагоны разгружаешь, то там так. А в футболе много всего: и психология, и тренер, и атмосфера. Так сложилось, но я сам для себя понимал, что все когда-то придет, все сойдется, и постепенно к этому двигался. Так и получилось.

— Вам цыгане в детстве не встречались?
— Ха-ха, нет. Просто все же стареют. Пройдет время условно Кости Зырянова, Сергея Семака, Игоря Семшова...

— И тут появится Файзулин.
— Сначала. А потом те, кто сейчас играет, закончат, и появится еще кто-то. Юсупов, например.

— Юсупов?
— Ну да. Мне кажется, это в сборной ближайший резерв. В том, что касается центра поля. Тут какая ситуация — если команда играет хорошо, есть костяк, то туда пробиться сложно. Но кто-то заканчивает — хоп, появляется вакансия, и новые приходят.

— О вас многие узнали после гола бразильцам. Для вас самого он что-то поменял?
— Это было особое удовольствие. Можно теперь сказать, что вот, бразильцам забивал. Бразилия — это бренд, такая лакмусовая бумажка. Игроки там сильнейшие.

— У вас еще бывает ощущение, когда выходишь на поле и думаешь: «Ни фига себе, это же Джеррард»? Ну или сборная Бразилии.
— Сейчас уже нет. Вот когда в «Зените» начинал, были большие эмоции с «Баварией». Новый стадион, музыка из «Гладиатора», камеры летающие. Выходишь — а там Рибери. Это было впервые, было круто!

***

 — Спаллетти говорит, что главная проблема «Зенита» в Европе — это отсутствие опыта.
— Я так не считаю. Когда опыт должен прийти? У «Малаги» его вообще не было.

— В чем тогда дело?
— Много причин, но точно дело не в голове. Первый год играем — да, мало опыта. Второй — хорошо, можно понять. Но когда мы выиграли Кубок УЕФА, у нас сборники взяли бронзу на Евро, к нам приходит Халк из сборной Бразилии, Витсель, Данни, который бывал на чемпионате мира. О чем говорить? Мы же, например, обыграли «Порту», прошли дальше.

— Считается, что вам лично, например, проще играть не в критической ситуации, а когда вся команда в ударе.
— Да, я тоже газеты читаю. Но я игрок центра поля, а центр — не зона для индивидуальных футболистов. Индивидуальные — это Данни, Быстров, Халк. Атакующие парни. А центральный полу­защитник завязан на командных действиях. Если команда мяч не держит, ничего не получается, то и он выпадает из игры.

— Так и вы можете на себя игру взять.
— Реже, чем ее на себя берут крайние атакующие. У меня другие характеристики. Я не крайний, чтобы взять мяч и идти обыгрывать. У меня не та скорость, не тот дриблинг. Крайние могут потащить, обыграть, забить, а я — игрок паса.

— В газетах еще писали, что силовая борьба — не совсем ваше.
— Так футболисты — это же не борцы. Их ценят за другое. Если ты еще и отбираешь, в обороне отрабатываешь — это дополнительный плюс. Но у нас же не берут тех, кто больше бодается.

— Халк, например, бодается.
— Халк? Бодается? За это его, что ли, купили? Корпусом Халк умеет играть, но это дополнение. Базовые вещи другие.

— Вам за полгода стало ясно, как теперь «Зенит» играет?
— Могу сказать, что раньше было больше давления на соперника, мы прессинговали, не давали думать, закрывали быстро, атаковали, забивали много, причем и полузащитники тоже. А сейчас футбол больше рассчитан на индивидуальные действия.

— Играть с таким подходом против десяти защитников тяжело? Как с «Краснодаром», например.
— Такие команды всегда были.

— Напрягает такой стиль?
— Нет, мне нравится. Когда мы держим мяч, играть приятнее. А когда соперник держит, то перехватываешь, проводишь какую-нибудь атаку несчастную — и снова в отбор. Так что лучше пусть у нас забирают. Может быть, выглядеть это будет не так зрелищно, но я такой футбол выбираю. Я не беру результат, только содержание. Когда идут качели или когда нас душат, а мы проводим за игру две-три атаки, мне это не нравится. Нравится, когда мы держим, раскатываем.

— Зато качели — это зрелище.
— А мне просто нравится играть, причем с мячом. Чем чаще я с ним встречаюсь, тем лучше.

***

 — Какая европейская команда у вас вызывает восторг?
— «Барселона».

— Ей в этом году конец?
— Нет. Может, им просто приелись победы, может, тренерские проблемы, может, кровь свежая нужна, конкуренция. Но думаю, что они все равно будут доходить до финалов.

— А немцы?
— Впечатляют. «Бавария» в сумасшедший футбол играет. В плане самоотдачи, построения. Я помню, «Барселона» играла похоже, когда у них все только начиналось. С такими же эмоциями. Просто она все выиграла, поэтому, может, и надоело.

— Если отдельного футболиста из «Зенита» поставить в состав «Баварии», он начнет играть так же круто?
— Конечно. Я, например, не считаю, что тот же Томас Мюллер какой-то экстраординарный футболист и легко заиграл бы в России. Понятно, есть Рибери и Роббен — это игроки топ-уровня. Но другие — уже вопрос. Смогли бы они здесь?

— Что тогда делает разницу?
— Ну, не было вот этого тренера, Хайнкеса, и занимала «Бавария» другое место. А пришел он — и стало все иначе. Играть стали ярче, все раскрылись, команда на виду, и кажется, что все футболисты просто сумасшедшие.

— Вы раньше были не против поиграть в Испании.
— В Испании или Германии. Италия — уже не то. Старые стадиончики, как-то все на Россию похоже. Я играл в Удине, в Кальяри. Это не тот антураж, за которым стоит уезжать.

— То есть решает все атмосфера?
— Ну, если ехать, то она важна. Хотя Италия как страна — очень классная. А по картинке немецкий футбол на первом месте. И Испания. Тут все просто: топ-чемпионат.

***

— Полгода назад вашу семью в Питере устраивало все, кроме погоды. По-прежнему прикидываете, где дальше жить?
— Прикидываю, вот именно. Еще окончательно не решил. Мне не совсем нравятся большие города. Ну и климат.

— Где этим летом будете от него прятаться?
— В Грецию купили путевки.

— Что там делать человеку, который уже был в Бразилии и Океании?
— Просто других вариантов не было. Только Средиземное море, только Европа. Времени не так много, дней десять всего, да и семья.

— Тогда у меня для вас новость на будущее: Семак рассказывал, что, когда закончит, отправится в кругосветное путешествие.
— Надеюсь, меня с собой возьмет.

— Обещал только сыновей, к сожалению.
— Значит, все равно поедем, но с кем-то другим!