Вячеслав Булавин: «Я играл за город, который очень люблю»

Один из лучших защитников в истории сине-бело-голубых в канун своего 70-летнего юбилея рассказал «ProЗениту» о том, как играл против Эйсебио, вспомнил о кошмарах сборов в Эшерах и заверил, что не нанес соперникам ни одной серьезной травмы.

— Я жил в Казани недалеко от стадиона «Рубин», где тогда проходили все главные спортивные мероприятия города. Целыми днями пропадал там: занимался легкой атлетикой, акробатикой, баскетболом. С детства мечтал стать спортсменом. В 1958 году команда «Искра» пробилась в класс «Б», и при ней была организована футбольная школа. Первый мой поход на отбор оказался неудачным, но я был настойчивым: через неделю снова явился. В итоге меня зачислили. В доме, где я жил, находилось кафе, там питалась команда мастеров, а моя мама работала поваром. Так что все футболисты были мне хорошо знакомы. Очень хотелось быть похожим на них. И вот удалось.

— Когда вас присмотрели селекционеры «Зенита»?
— Первую информацию обо мне предоставил вратарь Ильяс Галимов, который в те годы выступал то за «Зенит», то за «Рубин». Потом, в мае 1967-го, мы провели в Казани матч на Кубок СССР с ленинградцами и победили их 3:0. Я на фланге играл против самого Василия Данилова, призера чемпионата мира. Можно сказать, это был мой кумир: я внимательно следил за его игрой в Англии. Так что очная встреча на поле казалась мне каким-то фантастическим событием. В августе сборная РСФСР, за которую я выступал, провела на стадионе имени Кирова товарищескую встречу с «Зенитом». Тогда не было секретом, что у питерцев положение тяжелое и они срочно ищут футболистов, которые могли бы усилить команду на финише чемпионата. Так что это был просмотр наиболее перспективной российской молодежи. Жили и тренировались мы тогда на базе в Удельной. На следующий день после матча поехали на экскурсию в Петродворец, ко мне подошли тренеры «Зенита» Евгений Елисеев и Владимир Корнев и предложили остаться в Ленинграде. А я всегда мечтал об этом! Помню, девчонкам в школе показывал открытки с видами города на Неве и говорил, что, когда вырасту, обязательно перееду туда. Примерно через месяц я уже получил квартиру.


Вячеслав Булавин во время матча на стадионе им. Кирова. Фото — из личного архива

— Осенью 1967 года «Зенит» находился в таком состоянии, что можно было и разочароваться.
— Я знал, что ситуация в команде непростая, но, честно говоря, не представлял, насколько все плохо. Думаю, тренерский штаб был не прав, освободив из «Зенита» практически всех опытных футболистов. Новички, выходя на поле, не всегда знали, как друг друга зовут, какая уж тут сыгранность! А у привезенного на стадион прямо из аэропорта Миши Фокина не оказалось бутс, администратор ездил на базу и искал подходящий размер. Садырин потом подсчитал, что через команду за год прошло около 120 игроков! Некоторые и не скрывали, что не собираются задерживаться. Приехали в большой город и наслаждались жизнью, развлекались в меру своих наклонностей. У меня сложилось совершенно другое отношение к футболу, так что было неудобно: вдруг в «Зените» решат, что все новички такие. Время всех расставило по местам.

— Через год вас пригласили в молодежную сборную СССР, а чуть позже — в олимпийскую.
— Возглавивший команду Артем Григорьевич Фальян быстро навел в «Зените» порядок, появилась какая-то стабильность. Он и порекомендовал меня. Тогда это было очень важно: я понял, что в меня верят. Алексей Парамонов, тренировавший молодежную сборную СССР, вызвал на товарищеский матч с Польшей. Потом в «Лужниках» проходил турнир четырех национальных команд. Мы играли против первого состава и уступили, на трибунах тогда собралось 60 тысяч зрителей. Затем в матче за третье место победили юношескую сборную. В 1971-м Александр Пономарев пригласил в олимпийскую сборную, мы успешно прошли в отборочном цикле голландцев и отправились на товарищеский турнир в Швецию. Встречались с «Мальмё» и «Гётеборгом», и в этих матчах по условиям регламента против нас играл Эйсебио. Во второй встрече знаменитый португалец открыл счет, а я на 88-й минуте забил победный гол — 2:1. Потом мы все вместе сфотографировались. К сожалению, вернувшись домой, во встрече с московским «Динамо» получил травму — надрыв мышцы бедра. Полтора месяца лечился, так что остальные отборочные матчи пришлось пропустить. А на финальный турнир — в Мюнхен — было решено отправить национальную сборную.


1977 год. Во время турне по США. Фото — из личного архива.

— Начиная с середины 1972-го вы почти два года не играли за основной состав «Зенита». С чем это было связано?
— Игроков сборной в армию, как правило, не брали. Мне было почти 27 лет, я решил, что проскочил. Однако в конце 1972-го пришла повестка из военкомата. Прошел курс молодого бойца, думал, что вернусь в «Зенит», но накануне ввели новое правило, запрещающее футболистам-военнослужащим выступать за профсоюзные команды. Либо играй за армейский клуб, либо не играй вообще. Догадываюсь, что мной интересовались либо московское «Динамо», либо ЦСКА, но меня не хотели им отдавать. Поэтому я считался военнослужащим, командированным в «Зенит», однако не имел права играть за основу, только за дубль. Сезон закончился, меня снова на два месяца отправили в казарму. В общем, два года провел, тренируясь с главной командой, но играя за дубль. В 1973-м просил Зонина отпустить в ленинградское «Динамо»: там собралась симпатичная компания. Однако тренер категорически отказал.

— Самые сложные сборы в вашей карьере?
— В Эшерах, конечно же. Это такая спортивная база в Абхазии. Условия были просто ужасными. При очень серьезных нагрузках не хватало питания, регулярно происходили аварии, так что частенько не было ни света, ни тепла. Тренируешься под дождем, иногда и снег выпадал, а высушить экипировку негде. Зонин гонял в любую погоду: влажные костюмы, промокшие мячи. Даже спустя 40 лет не по себе становится от воспоминаний. Зато с бойцовскими качествами никаких проблем не возникало. Да и функциональный фундамент солидный закладывали. Филонить было неудобно, рядом с нами готовилась велосипедная сборная СССР. Мы удивлялись, глядя на них. Откуда у этих худеньких ребят столько сил?

— Какие матчи, проведенные за «Зенит», вам особенно запомнились?
— Сложно что-то выделить. Однако хорошо запомнился сезон, когда в двух матчах забил ЦСКА. Накануне Евгений Елисеев, уже не работавший в «Зените», наставлял меня: «Ты реже стал подключаться в атаку, если и идешь вперед, то по бровке. Слава, резко меняй направление, смещайся в центр. И по возможности пробей по воротам!» Следующий матч был с армейцами, и я сделал все так, как Евгений Иванович советовал. Пробил из-за пределов штрафной и попал в ближнюю девятку. Наверное, это мой самый красивый гол. Еще отложилась в памяти встреча с киевскими динамовцами в 1968-м. Это был матч против лидера. Фальян настроил нас так, что в тот день любого соперника разорвали бы в клочья. А на стадионе имени Кирова — практически аншлаг, и мы побеждаем — 1:0. Ух, сколько было эмоций. Такое невозможно забыть. Всегда очень трудно игралось в гостях у тбилисского «Динамо». Весной 1977-го у меня было задание персонально опекать Давида Кипиани, который очень не любил, когда против него действовали жестко. Но мяч я у него отобрал, по-моему, чисто. А ответил мне Кипиани грубо, судья тут же показал ему красную карточку. Представляете, любимца местных болельщиков удалили еще до перерыва! Мне даже жалко его стало. В итоге матч завершился вничью.

— Как складывались отношения с теми, кого вы персонально опекали?
— В то время в советском футболе было очень много быстрых техничных фланговых нападающих. Играть против них непросто. Однако со всеми сложились нормальные отношения. Конечно, в каких-то эпизодах мог не успеть и нарушал правила, но никогда не стремился к грубости. Ни одной серьезной травмы на моей совести нет. Так что, уходя с поля, пожимали друг другу руки. Иногда, уже выйдя из раздевалки, по дороге к автобусам обменивались впечатлениями. Ни одной конфликтной ситуации не помню. Время было иное. В ходе одного из матчей Бышовцу здорово доставалось от Лохова. В результате киевлянин повернулся и говорит: «Миша, ну сколько можно? Хватит!» Вы не поверите, но сказал именно такими словами. Ничего более.


2008 год. С европейскими трофеями «Зенита». Фото — из личного архива.

— Вы весьма неожиданно ушли из «Зенита» в 31 год. Что произошло?
— Чувствовал, что готов отыграть в высшей лиге еще несколько сезонов. Однако произошла цепь событий, из-за которых пришлось закончить. В начале августа 1977-го мы провели очень тяжелый поединок с московским «Динамо» в полуфинале Кубка СССР. На следующий день команда отправилась в Венгрию на товарищеские матчи. Первый должны были провести с колес. Впервые в жизни подошел к тренеру и сказал, что не могу выйти на поле — смертельно устал. Однако Зонин все равно меня выставил на игру. Прошло несколько минут, я подключился в атаку, и у меня полетело колено. Прямо со стадиона отвезли в больницу, вернулся домой на костылях. В Москве, куда меня отправили на лечение, решили операцию не делать. Месяц готовился самостоятельно, потом начал тренироваться с командой, и снова — колено. На этот раз в Военно-медицинской академии сделали операцию: вырезали мениск. В конце года в «Зените» сменился главный тренер — пришел Юрий Андреевич Морозов. Он взял меня на предсезонные сборы, проводил индивидуальные занятия, но я чувствовал, что проблемы со здоровьем остались. У нас с Морозовым состоялся серьезный разговор, в ходе которого я сказал ему, что, наверное, нет смысла мучиться. И все же ситуация оставалась неопределенной. Снова вмешалась судьба: тем же вечером мне позвонили и сообщили, что погиб мой брат. Пришлось срочно вылететь в Казань. Уже работая тренером в СДЮШОР «Зенит», попробовал поиграть на первенстве города за ЛОМО, но в четвертом матче снова подвело колено. После этого даже в ветеранских турнирах не участвовал. Честно говоря, к тому времени уже несколько лет готовил себя к тренерской работе: вел конспекты, наблюдал на сборах за тренировками разных команд. Особенно внимательно — за работой Лобановского.

— У вас ведь был опыт работы в качестве главного тренера «Зенита».
— В мае 1990 года это стало для меня полной неожиданностью. В то время в клубе была разруха, а ЛОМО и город вели отчаянную борьбу за право владеть командой, у которой, по существу, ничего не было. Тем не менее, убрав нескольких футболистов, удалось восстановить относительный порядок, пригласили молодых игроков, которые потом долго выступали на высоком уровне. Тяжелый был год, но опыт я получил бесценный. Он помогал в дальнейшей работе.

— Как оцениваете свою футбольную карьеру?
— Обижаться на судьбу мне явно не стоит. Больше десяти лет играл в высшей лиге за город, который очень люблю. Были возможности перейти в другие команды, но даже не думал об этом.