Луиш Нету: «По Невскому гуляю два раза в неделю»

Самый бородатый защитник в истории «Зенита» поговорил с «НЗ» через 48 часов после матча, в котором его команда пропустила четыре мяча, о депрессии в линии обороны, неповторимом португальском стиле и судьбоносной встрече на перекрестке по дороге в школу.

— Как вы провели тот вечер, когда «Боруссия» забила нашей команде четыре раза?
— Сложно. Я был со своей девушкой, просто сидел дома и ничего не мог делать. Пробовал уснуть, но не получалось — только в пять утра смог. Всё время в голове какие-то картинки с поля вертелись. К тому же вокруг, как мне казалось, все говорили об игре: о том, что мы не сделали того, что должны. То есть ясно, что «Боруссия» — сильная команда, но на «Петровском» мы точно могли показать себя лучше, действовать увереннее и интенсивнее.

— К пяти утра вы для себя какое-то объяснение нашли?
— Понимаете, поражение или даже гол в наши ворота — это не только вопрос к защите. Тут нужно смотреть на всю команду. Конечно, когда ты видишь по телевизору, как кто-то пропускает четыре раза, ты долго не думаешь: всё понятно, виновата защита. Но на самом деле, как мне кажется, мы упускали слишком много мячей, теряли их в тех местах на поле, о которых Мистер (Лучано Спаллетти. — Прим. авт.) предупреждал — вот именно здесь этого делать никак нельзя. В «Боруссии» сильные игроки — у них было пять моментов за игру, и они забили четыре раза. Они знали, где и как разрушить наши атаки, надавить на полузащиту, а нам просто не хватило уверенности. Так что повезло «Боруссии», которая контратаковала, а не нам. Ну и к тому же, когда ты пропускаешь два гола в первые пять минут, а впереди еще 85, ты смотришь на табло и понимаешь, что ничего хорошего тебя, скорее всего, не ждет: «Боруссия» играет на контр­атаках, ей того и нужно, чтобы мы шли вперед. Когда мы забили в первый раз, счет стал 1:2, можно было поддавить и наконец-то сыграть так, как должны, но нам опять забили — 1:3, 2:3 и тут же 2:4. И в итоге в конце еще и времени не хватило.

— Что было в перерыве в раздевалке? Хотя бы один стул сломали?
— Нет, такого не было. Нам, наоборот, нужно было трезво посмотреть на ситуацию и сделать так, чтобы мы все-таки, с одной стороны, смогли показать свои лучшие качества каждый по отдельности, а с другой — прибавить как команда. Было же ясно, что, если пропустим еще, всё сразу закончится. Так что пытались говорить, бодрить друг друга, думать о таких вещах, как вера, самопожертвование. И в общем второй тайм получился лучше, но несколько ошибок всё равно, к сожалению, произошло. А с «Боруссией» за них нужно платить большую цену.

— Что говорил в раздевалке Спаллетти?
— Он говорил о тактике, потому что с ней были проблемы. Советовал максимально сконцентрироваться и терять как можно меньше мячей, особенно в таких ситуациях, после которых может возникнуть контратака. Просил прибавить в прессинге, надавить, измениться, показать что-то, чего мы не смогли сделать в первом тайме.

— Сразу после матча он сказал еще одну вещь — что команда начала работать по-новому и что это вскоре принесет результаты.
— Я думаю, в целом мы тренируемся очень качественно. Абсолютно нормально, когда нет соревнований и ты просто катаешься по сборам из страны в страну, что ты немного расслаблен. Точнее, просто меньше сконцентрирован, чем перед игрой. Товарищеские матчи, конечно, есть, но всем же понятно, что одно дело — игра на сборах и другое — «Боруссия». Это просто не та интенсивность. Для подготовки к таким матчам нужно больше играть с сильными командами. Такими, как, например, «Шахтер» или «Ред Булл». Они давят на тебя, создают тебе проблемы. Ну и на собственных тренировках тоже нужно как бы чувствовать, что ты находишься в официальном матче. Я не говорю, что в итоге мы оказались не готовы. Перед «Боруссией» мне, наоборот, казалось, что всё получится здорово. Команда была мотивирована, сконцентрирована. Это же такой матч, в котором все просто мечтают выйти на поле — тебя же увидит весь мир! Лига чемпионов — это вообще максимум!

— Я больше о том, что происходит в целом, не только об этом матче.
— Ну да, какие-то изменения были. Поменялись упражнения, например. Мы прибавили в интенсивности, начали работать на более сокращенных участках поля, чтобы быть готовыми быстрее реагировать на давление. Наша команда все-таки не супермощная, и раньше у нас регулярно возникали проблемы с соперниками, которые просто очень много бегали. Мистер постарался изменить ситуацию, сделать работу более насыщенной. Игру с «Боруссией» я хочу забыть как можно скорее, а вот дальше, уверен, нас ждут хорошие результаты.

***

— Что хорошего в том, чтобы быть защитником?
— Что хорошего? Мне нравится, когда мы побеждаем и при этом не пропускаем. Я спокойно возвращаюсь домой с уверенностью, что сегодня помог своей команде. Когда игроки, которые на поле располагаются выше, чувствуют уверенность в тебе — это тоже важно. Понимают, что ты значим для команды. Защитники и вратари в этом плане где-то рядом. Ты вот можешь 85 минут бегать, прыгать в подкаты, делать всё ну вообще великолепно, а потом ошибешься, пропустишь — и всё, конец. И вообще, как правило, если ты ошибаешься, ты пропускаешь. Всё может просто развалиться за один момент.

— Что еще плохого в том, что вы защитник?
— С плохим всё ясно. Когда ты в отличной форме, когда чувствуешь, что сегодня готов летать, происходит такой момент, в котором ты ничего не контролируешь, ничего не можешь сделать. И ты думаешь: «Ну как же такое возможно-то?» И опять пропускаешь — значит, что-то сделал не так. Мог отдать пас лучше, мог сыграть лучше. В общем, худшее — это когда ты готов, а ничего не получается. Не только у тебя, но и в целом у команды. Тогда возвращаешься домой, и мысли одни: вот вроде всё делал правильно, а результата нет.

— Я думал, худшее — то, что защитников всегда критикуют.
— Да, но я уже об этом говорил — мы тут как вратари. Хотя я бы попросил всю вину на защитников все-таки не вешать. Знаете, когда игра заканчивается, голы, которые мы пропустили, я потом дома пересматриваю по 10–15 раз и думаю: ага, наверное, тут я мог отдать пас быстрее, тут мог сыграть иначе. Ведь если мы пропускаем, я всегда где-то рядом. Даже если атака на наши ворота начинается совсем не оттуда, где играю я, всё равно завершается рядом с моей зоной. И всё — люди видят и говорят: «Опять Нету ошибся». Но, во-первых, защитники тоже, к сожалению, иногда ошибаются, а во-вторых, пропущенный мяч — это в любом случае вина всей команды. Иногда бывает, что ты играешь так себе, но счет по нулям — нападение ничего не забивает, и какие тут тогда претензии к нам? А иногда играешь круто, но пропускаешь трижды — с какого-нибудь углового, штрафного и с контратаки пять в три. Так что, даже если мы пропускаем четыре, не всегда виновата защита, хотя я ищу ошибки в себе.

— Есть еще одна вещь, которая на вас не может не давить: каждый второй трансферный слух про «Зенит» связан с новым защитником.
— Клуб вправе искать новые решения и становиться сильнее. Если мы хотим противостоять большим клубам, новые игроки должны приходить. В любом случае каждый, кто приходит, делает это для того, чтобы помочь, а не для того, чтобы заменить кого-то. Так что это нормально, и клуб всё делает правильно. — Болельщики жалуются, клуб ищет нового защитника, команда пропускает четыре мяча. Как вы не сходите с ума? — Когда мы проигрываем, то — я не шучу — пара дней уходит на то, чтобы отойти. Хожу и постоянно думаю, где я должен в следующий раз быть лучше, где ошибся, подгоняю себя на тренировках. Но самое сложное даже не это всё, а время, когда нет матчей. Я в городе обычно либо один, либо со своей девушкой. Если не с ней, могу поиграть в игры — «Контр-Страйк», например. Еще люблю смотреть фильмы про тюрьмы, войну — реальные истории. А с ней — сидим в интернете и читаем новости. Хотя, опять же, они всё чаще про то, что вот такой-то футболист может появиться в команде или такой. Это тоже часть работы, мы должны ее принимать. И еще я стараюсь не забывать, что все-таки чего-то стою как игрок, продолжаю работать и верю в себя. Вот это важно. Иногда у тебя могут быть сомнения, ты можешь переживать плохие моменты, но главное — то, что у тебя есть шанс поднять голову и с уверенностью показать всё, что ты можешь. Вот такой способ.

— Похожего давления на вас в Италии и Португалии было много?
— Не скажу, что я его так уж сильно чувствую. Может быть, потому, что не читаю по-русски. То есть понятно, что если ты пропустил четыре мяча в Лиге чемпионов, то вряд ли тебя кто-то похвалит, и это нормально. Но в целом, как мне кажется, и в «Сиене», и в той же сборной я играл и играю неплохо. У меня есть чувство ответственности — на футболиста все смотрят как на какой-то пример, образец. И в «Зенит» я приехал потому, что у меня появилась возможность сделать очень большой шаг в карьере. Я уверен в том, что если я тут, значит, у меня есть все качества для того, чтобы быть в этой команде. Сомнения — это нормально, сомнения в защитниках — вдвойне, но это не значит, что можно приходить и тренироваться безо всякой мотивации. Начнешь думать, что всё плохо, и будет плохо дальше — всё, конец.

— Насчет чтения. Вы обещали, что пойдете с Витселем учить русский.
— Ну да, мы сходили на пару уроков, но это всё было больше о том, чтобы уметь общаться в каких-то повседневных ситуациях. Читать по-русски — это сложно, невероятно сложно. Даже если ты немного говоришь на языке, всё равно читать не получится. Так что за газетами я тут не хожу. Но даже когда ты мало понимаешь, часто чувствуешь, что и как. Это везде так. «Зенит» — большой и сильный клуб, о нем говорили и будут говорить. Был бы я болельщиком, делал бы то же самое: сомневался и сомневался в команде без перерыва.

— Язык, как считается, одна из главных проблем команды, она из-за него делится на две группы: россияне и легионеры. Это так?
— Нет ничего страшного в том, что кто-то из россиян не говорит на других языках, как и в том, что большинство легионеров не говорят по-русски. Это проблема коммуникации, да, но на нас она не влияет. Есть переводчики, а если их нет рядом, то общий язык мы всё равно найдем, и атмосфера будет нормальной — в этом все заинтересованы одинаково. А на поле язык вообще не имеет большого значения. Отношения в команде в целом хорошие. И ничего удивительного в том, что иностранцы садятся за ужином за одним столом, нет. Просто мы все можем поговорить. Конечно, с Халком, Данни, Витселем, Ансальди, Рондоном я общаюсь больше, а россияне больше общаются с россиянами. Но так происходит везде, абсолютно везде. Главное — что мы все остаемся в хороших отношениях и за пределами поля, и на нем.

— Когда вы приехали в Италию, вы же по-итальянски тоже не говорили?
— Совсем не говорил, но там были два-три парня из Бразилии. И в целом, хотя португальский и итальянский разные, они во многом похожи. Медленный итальянский — это такой плохой португальский. Короче, там в этом плане было проще. Прошло три-четыре месяца — и я уже всё понимал. Здесь я тоже ставил себе такую цель, но русский оказался очень сложным. Я старался и надеюсь, что в будущем смогу понимать больше.

***

— Расскажите о своем родном городе. Там выросли вы, там вырос Бруну Алвеш, все мужчины в вашей семье сейчас играют в футбол. Дело в этом конкретном месте или в Португалии в целом?
— В этой части Португалии. Повуа-ди-Варзин — это, по сути, три города рядом, между ними по паре километров. И да, там абсолютно все играют в футбол. Есть два больших клуба — «Варзим» и еще один, и между ними существует большое противостояние. Но есть и куча людей, которые играют за свои маленькие клубы. Ты играешь за такой, а потом переходишь в академию, например, того же «Варзима». И все готовы играть постоянно и с полной ответственностью: все любят свой город, все хотят быть футболистом. Так что нормально, что в итоге кто‑то им и становится. К тому же, например, мой клуб просто вынужден периодически кого-то продавать. Приходит молодой игрок, получает практику и уезжает, а клуб зарабатывает. Уезжают многие.

— В школах «Спортинга», «Бенфики» и «Порту» половина детей — из Латинской Америки. В «Варзиме» — только португальцы?
— У больших клубов тоже есть свои правила и ограничения, но они от нас отличаются. Например, сейчас им просто необходимо иметь поддержку из собственной школы, чтобы продавать тех, на кого есть спрос, таким образом зарабатывать, но при этом продолжать играть на высоком уровне. В «Варзиме» ситуация другая: он не может позволить себе путешествовать по Латинской Америке и искать там таланты, поэтому их ищут внутри. Не попал кто-нибудь в «Брагу» или «Гимараеш» — сможет попробовать себя у нас.

— Сколько всего в Повуа-ди-Варзине команд?
— Один большой клуб, «Варзим», и где-то четырнадцать любительских.

— А сколько жителей?
— Достаточно большой город. Около 60 тысяч.

— То есть по одному клубу на четыре тысячи.
— Ну, не совсем так. Можно идти по улице, и, допустим, с одной стороны будет «Лаундуш», а с другой — «Розу». Все рядом. А база «Варзима» будет у моря. Не лучшая, но, надеюсь, они ее поправят. Так что на всех детей, которые играют в футбол, так или иначе обращают внимание. Проводят открытые тренировки, тесты и набирают команды.

— Кто в городе популярнее — вы или Бруну?
— Бруну, конечно. Он играл в «Порту», раньше появился в сборной. Так что все его знают.

— Увидеть в городе человека в футболке «Зенита» реально?
— Ха, да их там куча! Я и Бруну — мы этих футболок туда столько привозили! Всё, что смогли найти здесь. И тренировочную форму, и игровую — шорты, еще что-то. Мои друзья в них на пляж ходят. Правило простое: если увидите человека в футболке со старой эмблемой — это друг Бруну, если с новой — значит, мой. Но увидите точно!

— В вашем фейсбуке на каждой фотографии из Португалии — минимум по 15 человек. Такая большая семья?
— Семья, друзья... Я всех близких друзей считаю членами своей семьи. На время отпуска мы снимаем большой дом, и там собирается куча народу — папа, дедушка, кузены. Готовим еду, плаваем в бассейне — такая португальская вечеринка на десять дней.

— Чем они все занимаются, когда вечеринок нет?
— Отец уже ушел на пенсию, а мама работает в бизнесе... Ну, это не такой уж бизнес — в общем, педикюрный салон. Сестра ей помогает, она сейчас учится. Один из кузенов играет в «Варзиме», второй — в школе «Порту», он приезжал к нам на Юношескую лигу УЕФА. В общем, обычные люди. И мы все живем рядом. Семья моей матери — в 20 метрах от нас, семья отца — тоже рядом, дедушка, кузены, дядя — все с нами, моя сестра — тоже через дорогу. И всегда так было. Я в первый раз оттуда уехал, когда переходил в «Мадейру».

— Ваша девушка тоже оттуда?
— Конечно. До ее дома — метров двести.

— Вы с ней в детском саду познакомились?
— Нет, познакомился, когда ходил в школу. Я обычно шел через перекресток, и она через него же. Так и познакомились. У нас же город не очень крупный. Есть какой-то центр, но всё рядом. Приходишь туда, спрашиваешь, где пляж, и ответ один — да вот тут, рядом. Ресторан? Да тоже рядом! Стадион? Тоже вот тут вот, недалеко. Всё близко.

***

— Португальские игроки в целом довольно известны своим чувством стиля. Для вас это важно?
— Важно, наверное. Когда ты становишься чуть известнее, приходится обращать внимание на такие вещи. Хотя я в этом плане ленивый — мне лень надевать с утра джинсы, мне лень причесываться или что-то делать с бородой. Но раз уж ко мне есть какое-то внимание, нужно быть к этому готовым. Люди ждут, что мы, игроки «Зенита», будем выглядеть хорошо, хотя это не значит, что мы должны менять галстуки, — просто надо делать какой-то минимум.

— Вы при этом входите в пять процентов игроков сборной Португалии, которые не пользуются гелем для волос.
— Ха-ха! Ну да, но тут всё больше зависит от стиля каждого. У меня тоже свой есть, и гель в него не входит. Может, как-нибудь что-нибудь и изменится, но пока мне нормально и без геля.

— Конечно — у вас такая борода. Вы ждали, что в России на нее будут обращать столько внимания?
— Нет. Если честно, в Португалии и Италии все больше говорили о прическе. Даже когда я совсем не брился, люди просто говорили, что вот, борода и борода, но прическа! А тут — все о бороде. Ну, она мне нравится. Иногда стригу ее, а иногда, честно, и не хочется ничего делать. Растет и растет.

— Вы понимаете, что борода — исторически самая идеологизированная часть внешности? Императоры, воины великие — все были бородатые.
— Да, но я на самом деле раньше всё время брился. Нужно куда-то пойти — сразу бриться. Не хотел никакой бороды. А потом она как-то начала расти. Ну, вы же знаете — чем больше бреешься, тем больше растет. И в общем, она выросла, я посмотрел — и понравилось. К тому же мы как-то еще в школе играли матч, по итогам которого, если мы побеждали, выходили в высшую лигу. И я сказал: «Выиграем — не буду бриться». Победили, стали чемпионами — пришлось оставить как есть.

— Вы знаете, что ваш стиль — это такой классический образ для жителя, например, Махачкалы?
— Ха-ха, ну нет, я людей в Махачкале видел. Борода — возможно, да, но прически у них другие, они стригутся чаще!

***

— Кто был первым русским в вашей жизни?
— Первый из тех, кого я знал лично?

— Не обязательно, просто кто-то, про кого вы сказали: «Да, это русский».
— Хм. Рокки, может? Там же был этот русский парень — Иван Драго! Но вообще раньше него была музыка. На свадьбе моей сестры играла эта мелодия, вы ее точно знаете — ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла. «Калинка-малинка» же, да? Вот это точно было про Россию! И как мы танцевали! Это было задолго до «Зенита», лет пять-шесть назад. Но на самом деле я, перед тем как ехать сюда, имел какие-то очень средние представления о России: холодно, люди говорить не хотят, снег кругом, традиции непонятные. А потом приехал и увидел, что всё вообще не так. Даже если кто-то не говорит по-английски, все готовы помочь. Менталитет у людей хотя и другой, но город тут просто невероятный! Это был большой сюрприз, большое удивление. Жить тут действительно хорошо. Так что вопрос о каком-то выживании сразу отпал — тут всё развивается, всё здорово.

— Три главных стереотипа­­ у футболиста-легионера, который едет сюда: холод, не лучшие условия и большие зарплаты. Что совпало у вас? Или ничего не совпало?
— Нет, я, наоборот, увидел, что всё нормально. Главное удивление — это язык. Холод — он в Италии был примерно такой же, только, возможно, без снега. Но тут, куда бы ты ни поехал, и в отеле, и на базе всегда внутри будет тепло, и ты согреешься. Моя семья, кстати, когда я впервые привез ее сюда, тоже почувствовала себя в Петербурге здорово. Не просто у меня дома, а в городе. До того как приехал, я думал, что всё будет большим, а сейчас думаю, как бы поехать погулять на Невский. Просто пройтись, зайти куда-нибудь на ланч. Даже если холодно, люди всё равно на улице, и еще здесь много света. Да, я, кстати, был очень удивлен базой. Я такой нигде не видел. В «Насьонале», допустим, тоже была хорошая, в «Сиене» ничего, но тут — это просто супер! Можно приехать в девять утра и до четырех вечера спокойно там находиться — и всегда будет чем заняться.

— Расскажите про Невский. Сколько раз в неделю вы там гуляете?
— Пару раз. Когда приезжают гости — может, и больше. Когда есть тренировки — возможно, чуть реже, просто потому, что я устаю, отдыхаю, потом хочу фильм или футбол посмотреть, пообедать — так день и проходит. Но в целом выходим довольно часто. Иногда просто сижу и думаю: всё, вот сегодня надо пойти. Гуляем, едим мороженое. Мне, кстати, нравится одно место напротив магазина «Зенита», там еще рояль стоит на первом этаже. У них есть обалденные круассаны. Всегда туда ходим!

***

— Вы по Сиене не скучаете?
— Я всегда говорю, что скучаю по Мадейре, потому что там я впервые оказался без семьи, и так же скучаю по Сиене — там я впервые оказался за пределами Португалии. Но Сиена отличается от Петербурга очень сильно. Город маленький. Что мне там особенно нравилось — это то, что все друг друга знают. Ты идешь в центр — обязательно встретишь болельщиков, пьешь кофе — снова болельщики. И так вот чувствуешь что-то особенное. Здесь выходишь на Невский — ну да, болельщики тоже будут, но встретить их чуть сложнее. А там со всех сторон: «Давай! На выходных надо победить „Фиорентину“! Надо победить „Катанию“!» Как в деревне! Вот это то, по чему я немного скучаю. Спускаешься вниз к парню, который продает газеты, а у него для тебя уже всё готово. Или звонишь в кафе на первом этаже твоего дома и заказываешь какую-нибудь курицу — 15 минут, поел — и можно на тренировку. Так что город точно не такой, как Петербург. И Тоскана в целом, конечно. Если надоест в Сиене — всегда можно поехать куда-нибудь за город. Ну или во Флоренцию.

— Когда «Зенит» приезжал в Сиену во время сборов, на вас там бросались все местные девушки. По этому тоже скучаете?
— Ха, не только девушки! Ну, я старался со всеми поддерживать хорошие отношения. Там ты знаешь того парня, который в банке, того, который на телевидении, того, который в ресторане. В общем, всех. И если говорить в целом, это было хорошее время. То, что там все настолько близки, мне только помогало, я себя в другой реальности не чувствовал. Так что я скучаю и по Мадейре, и по Сиене и, если однажды окажусь в другом клубе, буду очень скучать по Петербургу, потому что это невероятный город.

— Для вас верность клубу много значит?
— Конечно, но у меня есть своя отдельная история — мой первый клуб. Тут, кстати, то же самое, я уверен. Для парней, которые пришли из школы «Зенита» в первую команду, быть в ней — особенное чувство. Защищать свой город — это и честь, и удовольствие. Но в определенный момент приходится делать выбор, принимать решения. И в каждом клубе, за который ты играешь, ты оставляешь часть себя, а клуб остается с тобой навсегда. На данный момент «Зенит» — вершина моей карьеры. Возможно, в начале я не совсем понимал, что именно клуб значит для города, его болельщиков, как он важен, как он велик. Но это нормально, когда со временем ты учишься и узнаешь больше и больше. И сейчас я могу сказать, что хочу побеждать с «Зенитом». Каждое поражение здесь — это трагедия, а я хочу выигрывать. Я сейчас ясно понимаю, как это важно. В первое время Бруну и Данни опекали меня, и, по сути, вся моя жизнь состояла только из тренировок, матчей и моего дома. Я не знал, о чем думают люди, чем живут. Выиграл — ну, о’кей, проиграл — ты в дерьме. А сейчас всё понятно. Ты играешь и чувствуешь ответственность. Если я проиграю, я не пойду в ресторан. Зачем? Это неправильно, люди не будут довольны. Посмотрим, что будет дальше, но ясно точно, что мой переход сюда — это был правильный шаг. Уровень здесь очень высок, город невероятный, и моя цель — побеждать именно с «Зенитом».