Анатолий Давыдов: "Спокойной жизни пока не хочу"

В истории "Зенита" Анатолий Давыдов – знаковая фигура. Он стал чемпионом СССР в качестве футболиста и выиграл Кубок России в качестве главного тренера.

В истории «Зенита» Анатолий Давыдов – знаковая фигура. Он стал чемпионом СССР в качестве футболиста и выиграл Кубок России в качестве главного тренера. Он провел больше всех официальных матчей за нашу команду – 446 – и, судя по всему, навсегда останется самым возрастным игроком сине-бело-голубых, выходившим на поле в чемпионатах страны. Впрочем, и в настоящее время Анатолий Викторович продолжает трудиться на благо родного клуба, возглавляя молодежную команду. В минувший четверг ему исполнилось 55 лет. Мечтал выступать на эстраде – Люди по-разному относятся к юбилеям. А как вы встретили свои две пятерки? – (Улыбается.) Цифра красивая, однако заставляет задуматься, что возраст скоро начнет поджимать. Еще один год остался в прошлом. Да, прошел он интересно, в увлекательной работе, но прошел. К возрасту надо относиться с уважением. Вот так я и воспринимаю свой юбилей. – Однако, вы не производите впечатление человека, которого скоро начнет поджимать возраст… – Наверное, от родителей хорошее здоровье досталось (смеется). Может быть, сказалось, что режим соблюдал. К тому же я работаю с юными ребятами. Подпитываешься их энергетикой, их эмоциями. На твоих глазах происходит становление личностей: помогаешь мальчишкам расти. Говорят, если трудишься в молодом коллективе, то дольше незаметен возраст. Пытаюсь поддерживать форму. Стараюсь на тренировках и в квадратах участвовать, и в двусторонке побегать (хотя сейчас уже редко), и вообще больше двигаться. – Много лет назад вы выбрали своей профессией футбол. Ни разу не хотелось свернуть с этого жизненного пути? – Нет. Футбол – фантастическая игра, ведь недаром к ней приковано внимание миллионов людей. Она дарит сумасшедший всплеск эмоций, в ней кипят такие страсти, которые невозможно придумать. В футболе ты растешь и развиваешься, учишься анализировать, привыкаешь реагировать на мгновенное изменение ситуации. Это очень живая работа, которая не может надоесть. – А кем могли стать, если бы не футбол? – (Улыбается.) В юности мечтал выступать на эстраде. Ведь я пел, на гитаре играл, песни сам писал. Это, конечно, был любительский уровень, но иной раз представлял, что выступаю при большом скоплении публики. – С точки зрения зрительского интереса футбол не уступает эстраде, а даже превосходит ее. Немногие музыканты могут похвастаться, что выступали на заполненных аренах, которые вмещают 70–80 тысяч человек. Да и популярны футболисты не менее поп-звезд… – Ох нелегко дается эта самая популярность. Через травмы и болячки. Да и под фонограмму в футбол не сыграешь. Ты находишься на поле, вокруг тебя люди, которые сразу видят, на что ты сегодня способен. Необходимо их уважать и выкладываться полностью каждый раз. Да я и не считаю, что был популярным. Считался нормальным средним игроком, не звездой. Достаточно встречается футболистов талантливее меня. Так что все, чего достиг, – исключительно за счет трудолюбия, высокой самоотдачи. Только из-за этих качеств продержался столько лет в большом футболе. Питер стал домом – Тем не менее на ваши первые проводы из «Зенита» в январе 1989-го собрался почти полный СКК… – Я благодарен тем, кто пришел тогда. Однако не хотел я, честно говоря, заканчивать игровую карьеру. Силы еще были, здоровья достаточно, а на поле я далеко не худшим выглядел. Потом еще восемь сезонов отыграл. Раньше, как только футболисту за тридцать, так на него начинали косо посматривать. Мол, когда собираешься уходить? А мне уже 35 исполнилось. Пора! Даже не подумали, что дублер на мою позицию еще не готов. Василию Иванову еще 19 лет не исполнилось… Проводили и проводили. Я сразу же в Самару, а потом в Тольятти уехал. Нет, я не жалуюсь. Увидел другие города, поиграл за границей. Все это оказалось очень полезным для дальнейшей жизни. – Вы к тому времени отыграли в «Зените» 14 сезонов. Потом семь лет работали за пределами нашего города. Не возникло искушение не возвращаться? Ведь можно было в спокойной Финляндии остаться… – Нет. Я всегда хотел жить только в Питере. В 1975 году мог перейти практически в любую московскую команду. Наиболее настойчивыми были «Спартак» и «Динамо». ЦСКА и «Торпедо» тоже интересовались. Я к тому времени уже четыре года играл в юношеских сборных, в молодежной, потом Бесков в олимпийскую пригласил. Из тульского «Металлурга», между прочим. После того как я выбрал «Зенит», интерес ко мне резко упал. Но мой выбор был вполне осознанным. Да и жена сказала, что в Москву не поедет (смеется). Однако через месяц, проведенный в Ленинграде, меня начала мучить ностальгия: сил нет – домой хочу. Вроде все нормально: играю в стартовом составе, квартиру получил. Но после Тулы город казался просто громадным, давил своими масштабами. Слава богу, что перетерпел (улыбается). Что касается Финляндии, то это замечательная страна, аккуратная, с хорошей экологией. Везде, где надо, ограничители заранее повешены. Однако Питер к тому времени стал домом. Хорошо, что поиграл за границей, получал деньги, которые в России тогда было не заработать. Так что спасибо Финляндии, что помогла в финансовом плане. Но сомнений, возвращаться или нет, не возникало. Из больницы – на второй тайм – Существует мнение, что Анатолий Давыдов – один из самых самоотверженных защитников в истории «Зенита»… – (Смеется.) Косарь еще тот был! Не жалел ни себя, ни соперников. Правда, себя – в первую очередь. – Был случай, когда вас прямо со стадиона имени Кирова в больницу увезли… – Да. Столкновение получилось таким жутким, что я потерял сознание. Очнулся в приемном покое больницы, которая располагалась почти напротив нынешнего «Петровского». Я не понимал, сколько времени прошло. Вскочил, нашел свою фамилию в журнале, вырвал лист, чтобы не осталось никаких следов, что меня сюда приняли. Пока врач с моей женой разговаривал, я тихонько за дверь проскочил. Выбежал на Ждановскую набережную, там гаишник стоит движение регулирует. Я к нему: «Остановите мне машину. Я – Давыдов, футболист «Зенита», мне на второй тайм надо успеть!» Вид, подозреваю, у меня был ужасным: половина лица почти без мимики. Хорошо, что постовой на 15 суток не отправил (смеется). Дальше – снова провал. Пришел в себя уже дома, куда меня жена увезла. Сотрясение мозга было таким сильным, что я год после этого практически не спал: мучили страшные головные боли. Да и до сих пор та травма иногда напоминает о себе. Думаю, не прав оказался, что сбежал из больницы, но иначе я просто не мог поступить. – В жизни вы такой же бескомпромиссный человек? – (Улыбается.) Нет. Жизнь – не футбольное поле. Вокруг не соперники, а люди, с которыми тебе необходимо общаться. Приходится быть гибче. – Среди ваших нынешних воспитанников кто-нибудь способен на подобный поступок? – Человек, пока не попал в экстремальную ситуацию, сам порой не знает, как поведет себя. Никому из ребят не пожелаю испытать подобное! Что касается отношения к делу, то сейчас по работе у меня ни к кому из них нет претензий. Никто не сачкует. Мне приятно работать с этой командой. Интересно почувствовать потенциал молодого футболиста и помочь его раскрыть. Профессия тренера захватывает – Тренерского хлеба вы успели попробовать в Финляндии. Это стало стечением обстоятельств или осознанным шагом? – Произошло это скорее случайно. Языкового барьера почти не было, поскольку я к тому времени почти пять лет прожил в Финляндии. Однако тогда не думал, что когда-то стану тренером. Да, иной раз, как более опытному, приходилось что-то объяснять ребятам, подсказывать. Но в этом не было систематичности. Так что поначалу воспринял функции играющего тренера как груз. А с течением времени почувствовал вкус к этой профессии. Знаний за два десятка лет игровой карьеры накопилось много, их необходимо отдавать. Одно дело дать совет молодому футболисту, а спланировать свой тренировочный процесс так, чтобы у него этих вопросов не возникло, намного интереснее. Знаний поначалу у меня было немного, только опыт. Уже затем стало интересно, стал прибавлять к практике теорию. – Но ведь работа эта очень нервная… – Да. Но от этого она становится еще интереснее. Стараешься держать себя в руках. Правда, для успеха дела, может, иной раз и прикрикнуть стоит. Все зависит от того, на кого и насколько громко. Это уже психология, без которой на месте тренера делать нечего. – Во время матчей тренер испытывает не меньший стресс, чем футболисты? – Думаю, даже больший. В игре эмоции выплескиваются, играешь по моменту. Так что времени на нервные переживания не остается, идет тяжелая физическая работа. А на тренерской скамейке ты уже ничего изменить не можешь, хотя каждый момент пропускаешь через себя. Переживаешь за каждую ошибку футболистов: один не забил, другой передачу не туда отдал, третий позицию потерял… Адреналин в кровь беспрерывно впрыскивается, то позитивная эмоция, то негативная. Так что нервная нагрузка получается очень большой. Однако проходит время, и понимаешь, что уже не можешь без этого, не хочешь спокойной жизни.