Владимир Савин: «Жизненную мудрость я получил в концентрированном виде»

31 июля в России отметили День Военно-морского флота. В канун праздника бывший тренер вратарей в СДЮШОР «Смена» Владимир Савин рассказал, как неожиданно осуществилась его детская мечта служить на флоте, вспомнил, как убегал от военного патруля по крышам вагонов, и признался, что сам уступил место основного вратаря в команде ВМС.

— Осенью 1943-го вам было еще 17 лет. Как оказались на Балтийском флоте?
— Я работал в Москве на центральном телеграфе оператором аппарата Бодо и имел право на отсрочку от армии, да и призывной возраст еще не подошел. Однако патриотические настроения были настолько сильны, что просто не терпелось оказаться на передовой, бить ненавистного врага, вот и отправился в военкомат заявить о своем желании пойти добровольцем, причем исключительно на флот. И буквально через две недели мне пришла повестка. Не подумайте, что я один был сознательный: таких 17-летних юнцов набралось 10 тысяч человек. Отправляли туда, где больше требовалось, а меня действительно определили на Краснознаменный Балтийский флот, в Кронштадт. На некоторых кораблях в экипажах не хватало 30–35 процентов списочного состава.

Не считал, сколько боевых походов совершил наш катер, всякое за это время бывало. Однако больше всего запомнилось участие в операции по снятию блокады Ленинграда. Наше соединение кораблей осуществляло скрытую переброску второй ударной армии из Лисьего Носа и Ленинграда в Ораниенбаум. Именно эта армия нанесла главный удар по стрельнинско-петергофской группировке немцев. Все это проводилось ночью, в режиме строжайшей секретности, даже мы сами не знали, что делаем.

— Как проводили свободное время между выходами в море?
— Честно говоря, мне повезло. Футбол с детства был моей страстью, и я попал в очень спортивную военную часть. Мы, катерники, сколотили команду, которая участвовала в первенстве города. Соревновались десять команд. Выполняли боевые задачи, проводили регламентные работы, но свободное время все равно оставалось. Мы, между прочим, стали чемпионами Кронштадта 1944 года. Начальник охраны нашего водного района (ОВР) капитан 1-го ранга Соломатин был очень энергичным человеком: сам играл в футбол, а ко мне так хорошо относился, что после окончания войны отпускать не хотел. 

— И все же был вынужден отпустить в команду мастеров ВМС.
— Уж не знаю, как про меня информация до Москвы дошла. Просматривать приехали два вратаря, получивших известность еще до войны, — Квасников и Набоков. Оба переходили на тренерскую работу. Понаблюдали за моей игрой и сказали, чтобы собирал вещи и ждал приказа о переводе. Я никому из начальства ничего не сказал. Через неделю узнал, что приказ действительно пришел, но Соломатин ответил, что, мол, Савин в море, на задании, нет возможности откомандировать его в Москву. Мне же и в команду мастеров очень хотелось, да и по дому соскучился. Пришлось пойти на обман: сказал старшине, что у меня заболела мама, и попросил отпустить на два дня. До Ораниенбаума свои моряки подбросили, оттуда до Ленинграда — и в столицу. Нашел Набокова, а тот, оказывается, меня заждался: в команде нет второго вратаря. В воскресенье была очередная игра, меня подвели к адмиралам, сидевшим в гостевой ложе, и объяснили ситуацию: парень нужен, но его не отпускают. Начальство очень удивилось, как я сумел из Кронштадта до Москвы добраться, и велели вернуться назад: вышлем запрос за подписью министра ВМФ, пусть попробуют не отреагировать.

И тут я на радостях утратил осторожность: вместо того чтобы поехать на 500-м «веселом» поезде, сунулся в «Красную стрелу». Прямо в морской форме, документов никаких нет, через 20 минут пришел контроль: кондуктор, милиция, военный патруль. Пришлось сказать, что отстал от «дальневосточной команды», которая из Японии возвращается. Естественно, мне не поверили и предложили пройти для выяснения личности. Я заранее спрятал чемоданчик за отопительную батарею, вагон запомнил. Пошли. Я первым, старшина за мной, за ним вся свита. На ходу стал искать варианты, и вдруг созрел план. Прошли три вагона, попросился в туалет. Они разрешили, думали, никуда не денусь. Даже у дверей стоять не стали, а когда поезд тронулся, я выскочил, быстро забрался на крышу вагона и побежал к своим вещам. Прятался до Калинина, там дождался 500-го поезда и в отличной компании доехал до Ленинграда на третьей полке.

В Кронштадте мне еще раз повезло: никого из большого начальства на месте не было. Одни в море ушли, другие отправились новые базы принимать, которые отошли к нам по условиям капитуляции. А уже через день приказ пришел, меня в течение часа собрали и с конвоем отправили в Москву. Конвой, наверное, чтобы не сбежал. Однако кто же от своего счастья сбегает?

— Долго были в роли второго голкипера?
— Мне было 20 лет, возвращение к мирной жизни, желание играть било через край. К тому же, оказавшись в компании классных футболистов, я старался впитывать опыт, как губка. В течение нескольких месяцев стал основным вратарем, правда, во многом потому, что Квасников уже окончательно решил: этот сезон для него последний. В сентябре отправились на товарищеские матчи по флотам. Это была своего рода селекционная поездка: тренеры присматривали потенциальных новичков. И ведь находили! Так у нас появился Паша Худояш, который позже в «Зените» играл.

— Команда ВМС была популярной?
— В Москве, честно говоря, на матчи с нашим участием ходило немного зрителей. Болельщики в столице уже тогда избалованными были. Переживали за нас только те, кто на флоте служил. А в других городах приходилось на переполненных стадионах играть. Случались и неприятные инциденты. Например, в Харькове минут за 10 до конца матча мы выигрывали 1:0, и тут в борьбе за верховой мяч столкнулись наш футболист и нападающий хозяев поля. Наш-то стукнулся затылком, а соперник — лбом, и у него потекла кровь. Зрители посчитали, что было нарушение правил, которое судья проигнорировал. В меня с трибун полетели бутылки и камни. Арбитр остановил игру, собрал футболистов в центре поля. Однако болельщики в одном месте прорвали оцепление и побежали на поле, пришлось очень быстрым шагом идти в раздевалку. Там надо было стоять у стенки, поскольку в окна летело все, что попадалось людям под руку, стекла сразу же разлетелись вдребезги. Казалось, что все это снится. Потом вызвали войска, а нас уже затемно вывезли в черных воронках со стадиона.

— Как у вас складывались отношения со сменщиками?
— Несколько лет я бессменно играл во всех матчах. Мы пробились в высший дивизион. Однако накопилась усталость и физическая, и, главное, психологическая. В очередной встрече проиграли московскому «Спартаку» — 3:5. Меня ребята обвинили в четырех пропущенных мячах (в двух был действительно виноват). Было бурное выяснение отношений. Но я-то себе цену знал и заявил, мол, играйте без меня. Моим дублером был Женя Самсонов. Вратарская техника у него была неважная, однако он входил в сборную СССР по гребле, играл в сборной по волейболу. Физическая подготовка у него колоссальная была, настоящий Самсон. В следующем туре мы встречались с тбилисским «Динамо», и Женя фантастически сыграл, несколько мертвых мячей вытащил, ни одного не пропустил. В результате весь второй круг я просидел на лавочке, а поймавший кураж Самсонов играл. Вот такая поучительная история.

Завершилась моя вратарская карьера внезапно: я получил серьезную травму спины — смещение позвонков. Пришел в поликлинику — мол, подлечите, а врачи посмотрели и не поверили, что я еще вчера в футбол играл. Пока лечился, пришел приказ о расформировании всех армейских команд.

— Как отразилась на вашей жизни служба во флоте?
— Флот — отличная школа для мужчины. Моя же служба совпала с войной, так что жизненную мудрость я получил в концентрированном виде. Главный опыт — дисциплина и умение организовать время.

— Вам в этом году исполнилось 90 лет, а вы по-прежнему энергичны и позитивно смотрите на жизнь. Поделитесь секретами.
— Одно вытекает из другого. Уверен, что продолжаю вести активный образ жизни, потому что правильно смотрю на происходящее вокруг. Конечно, важно следить за здоровьем, избегать вредных привычек. Однако не это главное. Всем людям я желаю добра, даже тем, кто негативно настроен ко мне. Было немало недоброжелателей, но я отвечал им в иной тональности. Позитивный взгляд на жизнь создает внутренний комфорт. Никакого секрета здесь нет.

— В мае завершил игровую карьеру ваш воспитанник Вячеслав Малафеев. Не рано?
— Я всегда говорил Славе, что у него есть шанс играть очень долго. Он по характеру похож на меня, отличие только в том, что у меня не было большого таланта, а у Малафеева — есть. Я исподволь нацеливал Вячеслава на рубеж, на котором закончил играть Яшин, — 40 лет. Однако Лев Иванович проводил за год в среднем по 22–24 матча, а Малафеев — около сорока. Это очень большая разница в плане эмоциональной нагрузки. Не каждому такое по плечу, и психологическая усталость накапливается. Тем не менее Малафеев в силу характера мог бы справиться, если бы не травма спины. Здесь уж ничего не поделаешь. Я очень рад, что в течение многих лет мы регулярно общаемся со Славой. Хорошо, что мне удалось убедить его уделить внимание учебе. Это ему очень поможет в дальнейшей жизни. Что же касается спортивных успехов, то подобной карьере может позавидовать любой вратарь.