Анатолий Бышовец: «Город на Неве стал для меня родным»

23 апреля исполняется 70 лет бывшему главному тренеру нашей команды Анатолию Бышовцу. Клубный сайт публикует отрывок из интервью, полная версия которого выйдет в программке «ProЗенит» перед игрой с «Кубанью».

— К осени 1996-го вы уже поработали в двух национальных сборных, тренировали иностранные клубы. Почему приняли приглашение возглавить «Зенит»?
— У меня на тот момент было новое предложение поработать за рубежом, в Португалии. Мы уже подписали предварительный контракт, когда позвонил президент «Зенита» Виталий Мутко и предложил встретиться. Мы побеседовали, он рассказал, какой футбольный клуб хочет построить. Показалось, что это чрезвычайно интересно. К тому же у меня всегда было особое отношение к Петербургу. Этот город близок мне по духу, по культуре. В общем, предложение выглядело заманчивым, и я изменил свои планы.

— Тем не менее некоторые футболисты, прошедшие с вами сборы в Португалии и Германии, все же покинули «Зенит». Не хватило времени перетащить их на свою сторону?
— Они ушли к Садырину. Это было их изначальным решением. Вряд ли за месяц их можно было переубедить. Однако они освободили место для других молодых воспитанников петербургского футбола. Всего за полтора года до уровня сборной подтянулись и Панов, и Игонин, которые до моего прихода редко выходили в основе. Когда создана настоящая команда, в ней быстрее молодежь раскрывается. Так и получилось в «Зените»: всего за год мы сделали колоссальный шаг вперед. Аура улучшилась, а футболисты заметно прибавили в профессионализме.

Как иллюстрация, такой случай. Последний сбор перед началом сезона мы проводили в Бельгии. Без предупреждения, словно ревизор, прилетел Мутко. Спустился утром в зал ресторана, а на завтраке нет ни одного игрока! Я ему объясняю, что выходной день, свободный распорядок. И вдруг слышим звон мячей. Вышли к полю, которое находилось рядом с отелем: абсолютно все зенитовцы там. Одни удары по воротам отрабатывают, другие с мячом возятся, третьи через сетку в теннисбол играют. Для меня, честно говоря, это стало приятной неожиданностью, а Виталий Леонтьевич был просто потрясен увиденным.

— Первые полгода вашей работы в «Зените» проходили в очень непростой обстановке. Ведь не секрет, что почти весь Петербург был на стороне уволенного Садырина. Как вам удалось переломить ситуацию?
— Я прекрасно понимал, что происходит. И осознавал: что-то изменить можно только за счет постепенной кропотливой работы. Начал с улучшения инфраструктуры клуба. Настоял, что команда не будет жить на базе, пока там не проведут реконструкцию, пока у каждого футболиста не будет своей комнаты: коммуналка не способствует полноценному отдыху и восстановлению. Пока шли строительные работы, мы проводили время между тренировками в гостинице. Я немало сделал, чтобы повысить общеобразовательный уровень игроков: на базе появилась неплохая библиотека. Опять же, по моей инициативе зенитовцы стали активнее участвовать в благотворительных акциях, каждый делал посильные вклады. Но главное все же игра. Нам удалось вернуть зрителей на трибуны, а после кубковой победы над «Спартаком» отношение к команде в Петербурге значительно потеплело.

В 1998-м мы две трети сезона лидировали вместе со «Спартаком», и, если бы я не возглавил сборную России, вполне могли побороться за золото. Но от таких приглашений невозможно отказаться. К тому же я загорелся идеей сделать из «Зенита» базовый клуб национальной команды. Поверьте, это было реально, но в силу ряда причин не получилось. Тем не менее уже позже, приезжая в Петербург, всегда чувствовал теплое к себе отношение. Наверное, нескромно вспоминать эту историю, но ведь она невыдуманная. В 2005-м я приехал на «Петровский» с «Томью». После матча увидел, что схлестнулись сибирские и зенитовские болельщики. Встал между ними и попробовал погасить конфликт, но несколько человек все равно вели себя агрессивно. Их остановили их же товарищи: «Вы что? Это же святой!». Для меня город на Неве также стал родным. Это была культурная среда, в которой я чувствовал себя очень комфортно: общался с любимыми артистами, часто посещал театры и музеи.

— В 1997-м зенитовцы подарили вам на день рождения волевую победу в гостях у «Торпедо». А какие другие необычные подарки вы получали?
— Подарки не должны быть привязаны к каким-то событиям, неправильно вспоминать о людях только в связи с каким-то праздником. Для меня самым ценным подарком всегда была человеческая благодарность. Больше всех удивил Пепе. Уже став футболистом мадридского «Реала», он приехал в Москву на Кубок РЖД и попросил организовать встречу со мной. Начал объяснять, что очень хочет сказать спасибо за все, что я для него сделал: «Вы дали мне шанс в „Маритиму“, вы в меня поверили!» Удивительно, поскольку работали мы вместе не так уж долго, но, конечно же, очень приятно. На подобное способен только очень сильный человек.

— Когда «Зенит» в 1998-м лидировал в чемпионате, на команду оказывалось давление различными способами. Как с этим справлялись?
— Я никогда не ощущаю давления со стороны. Что касается околофутбола, то все прекрасно знают мои принципы и давно уже не пытаются о чем-то договориться. Кстати, во многом по этой причине мы нашли общий язык с руководством «Зенита». Запугать меня тоже было практически невозможно. Я всегда был сосредоточен на работе, и футбол отплатил мне с лихвой: благодаря этой игре я обрел независимость и свободу. Немногие могут похвастать подобным.

— Уход из «Зенита» был вынужденным? Или вы пришли к данному решению вместе с руководством клуба?
— Это решение было принято без моего участия. Воспринял его очень тяжело. Я создал команду, но был лишен возможности совершенствовать ее. Можно было, конечно, побороться, но тогда не заладились дела в сборной. И я не нашел в себе внутренних сил для сопротивления. Та осень — серьезное испытание для меня. Мне кажется, я его выдержал.