Борис Белкин: «Если я в городе, всегда иду на «Зенит»
Борис Михайлович Белкин болеет за «Зенит» более 60 лет, по-прежнему не пропускает домашних матчей нашей команды и продолжает пополнять коллекцию программок, начало которой было положено в 1949 году.
ШКОЛА И УЧИЛИЩЕ
Когда я учился в 159-й школе на 8-й Советской, неподалеку, на Кирилловской улице, был большой пустырь. Мы, мальчишки, бегали там гурьбой. Однажды к нам подошли четверо ребят постарше и предложили сыграть в футбол: «Вы все против нас, без вратаря» – и начали демонстрировать класс. Отпустят нас гола на два – отыграются и выйдут вперед. Позже, когда я начал ходить на стадион, приезжаю на матч дублеров. «Трудовые резервы» с кем-то играли. И где-то минут за пятнадцать до конца второго тайма – замена. Пригляделся: на поле выходит один из тех, кто учил нас играть на Кирилловке. Это был Станислав Завидонов.
В 1949 году от своей школы мы втроем с приятелями, сев в 12-й трамвай, добрались до стадиона «Динамо». Повезло: за пару дней до матча удалось купить три детских билета. «Зенит» принимал рижскую «Даугаву». Помню, что наши выиграли 1:0. С этого момента я заболел и уже не пропускал игры и «Зенита», и «Динамо», и «Трудовых резервов», и «Адмиралтейца». Ходил на все, в том числе и на дублирующие составы этих команд. На матче с «Даугавой» купил программку – так начала формироваться моя коллекция. Я собираю программки только с тех матчей, на которых был сам.
Билеты на домашние матчи «Зенита» и «Динамо» достать было действительно тяжело. Телевидение только начиналось, поэтому 25-тысячный стадион «Динамо» заполнялся всегда до отказа. В день продажи билетов люди приезжали с первым трамваем, но вставать сразу к кассам им не разрешала милиция. Поэтому болельщики прятались за деревьями, в садиках, в парадных. И когда поступала команда «Можно вставать в очередь», со всех углов к кассам неслась толпа. Каждый старался обогнать конкурентов. Количество детских билетов было ограничено, поэтому мы тоже бежали вместе со всеми. Детские места располагались за воротами на так называемой вороньей горке. Футбол мы смотрели стоя.
Из 159-й школы я перешел в 157-ю – десятилетку. Меньшая часть моего класса болела за ленинградское «Динамо», большая – за «Зенит». Во время перемены нередко раздавались крики: «Бей динамовцев!» – и болельщики «Зенита» зажимали в углу от силы четверыхпятерых оппонентов. Несмотря на это, школа считалась образцовопоказательной. Классом младше учились будущий чемпион мира по шахматам Борис Спасский и Олег Морозов. Если Спасского все знали – он уже тогда ездил за рубеж на какие-то юношеские соревнования, – то Морозов на тот момент еще не был известен. Окончив школу, я поступил в Ленинградское высшее инженерно-морское училище имени Макарова. Уже будучи курсантом, сижу на 52-м секторе стадиона имени Кирова. Смотрю: через барьер ножницами перепрыгивает Олег Морозов. Увидел меня, узнал, смутился и побежал вниз. Через год я вдруг вижу его центрфорвардом «Зенита». Был и удивлен, и обрадован.
С Борисом Спасским я познакомился еще до того, как перешел в 157-ю. Мой одноклассник Боря Шевельков сидел за последней партой и постоянно передвигал под ней шахматные фигуры. Однажды он говорит: «Пойдем в гости к моему приятелю». Я и пошел. Заходим в комнату – навстречу нам кудрявый мальчик. Смотрю, все стены шахматными таблицами увешаны, шахматные доски повсюду. Это и был Боря Спасский. Сразу усадил нас за доску, турнир какой-то устроил. Он тогда занимался в шахматном кружке ДПШ Смольнинского района. Когда я стал учиться со Спасским в одной школе, тесного общения у нас не было. А вот директор школы Анатолий Павлович Исаев очень гордился своим учеником. Борис вел себя скромно, не задавался. Таким и запомнился. Весной 1951-го на строительстве стадиона имени Кирова было организовано несколько субботников, в которых участвовала и наша школа. Ездили с удовольствием. Мы занимались посадкой деревьев и кустарников вдоль дороги, которая вела к стадиону, высаживали на насыпи траву. Когда я поднялся наверх и глянул на зеленое поле, дух захватило от этой красоты. По сравнению с «Динамо» новый стадион был шедевром.
Я был на Кирова на знаменитом матче 1957 года («Зенит» проиграл «Торпедо» 1:5), омрачившемся большой дракой. Когда зенитовский вратарь пропустил пять мячей, на поле с сектора вышел мужчина и стал голкипера из ворот вытеснять: мол, ты не умеешь – я встану. Милиция его скрутила, и, когда вела в пикет, с трибун стали выскакивать другие люди. Представитель горкома партии обратился тогда к болельщикам через микрофон: «Ленинградцы, наш город всегда славился высокой культурой, мы не для того строили стадион, чтобы устраивать беспорядки». Потом дали команду военнослужащим собраться в центре поля. Я не был военнослужащим, но был курсантом и сидел в форме. Мне стало неудобно, и я решил уйти. А там уже пожарные машины приехали – разгоняли брандспойтами народ.
ФУТБОЛ И МОРЕ
Окончив училище, я поступил работать в Балтийское морское пароходство. Стал плавать, но в каждом рейсе при каждой связи нашего начальника радиостанции с Ленинградом я всегда просил узнать результаты тура. Иногда мы попадали в так называемые ямы, когда радиосвязь была плохой. Тогда, чтобы узнать, как сыграл «Зенит», в каком-нибудь порту я искал советский теплоход. Однажды подобная ситуация сложилась, когда мы прибыли на Кубу. Вижу, стоит одесский турбоход, высоковысоко торчит из воды. Кричу вахтенному матросу: «У вас болельщики есть?» «У нас все болельщики!» – отвечает. Поднимаюсь на борт и узнаю, что самый крутой болельщик – старший механик. Приводят меня в его каюту, хозяина пока нет. Вижу огромный стол, покрытый стеклом. Под ним – какието бумаги. «Техническая документация», – думаю. Подошел поближе – а под стеклом календарь футбольных игр и график движения одесского «Черноморца» по турам. Наконец появляется старший механик. Объясняю ему проблему. Он: «А что же у вас делает начальник радиостанции? Нашему я сказал: не примешь результаты тура – не получишь премию!»
В любом портовом городе, где стоял наш корабль, я старался посещать матчи местных команд. В Калининграде ходил на «Балтику», в Мурманске – на «Север». Помню, в Лондоне во время разгрузки стою на палубе, листаю откуда-то попавший мне в руки «Советский спорт». Там фотография вратаря, который в прыжке ловит мяч. Вдруг слышу сопение за спиной. Оборачиваюсь – стоит докер, англичанин, тыкает пальцем во вратаря и спрашивает: «Яшин?» «Ноу», – отвечаю. Слово за слово, он пригласил меня на футбол: «Заеду за вами в субботу на мотоцикле». Так я посмотрел игру «Вест Хэм» – «Бернли». Воочию видел капитана «Вест Хэма» Бобби Мура.
Крытый стадион, шум страшный – крики, барабаны, какие-то флейты. Все курят, душно. Кому-то становится плохо, и его на носилках уносят с сектора люди в черном. Атмосфера ужасная, и выдержать полтора часа в ней было тяжело. Что понравилось: чисто футбольный стадион без беговых дорожек. Футболистов и видно, и слышно. Кроме того, вне зависимости от счета на поле все 90 минут идет борьба. Даже если команда проигрывает крупно, она все равно отдается игре. Мой английский приятель выиграл на тотализаторе, потому что хозяева победили. Сходили в кафе, пообщались. В понедельник, когда докер снова пришел на работу, я по совету товарищей решил его отблагодарить. У нас на корабле была так называемая артелка, где в счет будущей зарплаты можно было позаимствовать какие-то товары. Я взял там несколько пачек советских сигарет в твердой упаковке (спецзаказ, представительские!) и подарил англичанину. Товарищи меня пристыдили: «Что ты жадничаешь, блок целый подари!» На следующий день подхожу к англичанину с блоком, а он от него буквально шарахается: «Когда я вчера закурил, моя жена целый день с зажатым носом ходила!» Узнав дорогу к стадиону, в следующие заходы в Лондон я уже ездил на футбол самостоятельно. На всех матчах обязательно покупал программки.
«ЗЕНИТ» НАВСЕГДА
Если я был в городе, не пропускал ни одного домашнего матча «Зенита» ни в высшей, ни в первой лиге. Иногда программку купить не удавалось, но это редкий случай. Сколько программок насчитывает моя коллекция сейчас, боюсь сказать. Где-то от шестисот до тысячи экземпляров. Когда я называл эти цифры ребятам на корабле, они быстро умножали их на полтора часа плюс 15 минут перерыва и говорили: «Ты же на стадионе больше месяца просидел!» Недавно перебирал свою коллекцию. Смотрю: «Север» Мурманск – «Волга» Ульяновск. Беру другую папку: «Балтика» Калининград – «Трудовые резервы» Курск. Даже если я и не болел за эти команды, все равно было интересно посмотреть игру, окунуться в футбольную атмосферу, сравнить ее с обстановкой в Питере. Ну и программка в коллекции – это тоже важно.
Часть своей коллекции я собрался продать, уступил коллеге, но на следующий день позвонил: «Не могу, верни». Решил программки себе оставить. Жена говорит, правда: «Кому это нужно! Помрешь – все выкину на помойку!» Когда дочка была маленькая, жена в шутку угрожала: «Будешь плохо себя вести – дам дочке твоими программками поиграть!» Конечно, так она никогда бы не поступила, но изредка попугивала.
Поначалу, пока моя жена была невестой, мы с ней ходили на стадион вместе. Но как-то она попала на игру, когда вокруг нас сидели псевдоболельщики. С тех пор она к футболу охладела, перестала ходить. Но мне не препятствует. Домашних матчей я по-прежнему не пропускаю, сижу на 9-м секторе по абонементу. Моя дочь Татьяна тоже болельщица «Зенита», а вот зять симпатизирует московскому «Спартаку». Дома они по этому поводу слегка поругиваются. Дочь стала болельщицей после того, как я взял ее в Москву на финал Кубка 1984 года. В столице мы встретились с моей тетей, которая от футбола была далека, объяснили, какой матч смотреть приехали. После игры тетя не без сарказма отметила: «А ваши-то проиграли!» Впервые в жизни она села к телевизору, чтобы посмотреть футбол. Был я и на финале Кубка-1999. Два гола Панова и один Максимюка до сих пор у меня перед глазами. Запомнилось и единение питерских болельщиков, нас тысяч десять, наверное, было. Все очень внимательно друг к другу относились, в кафе при «Лужниках» места друг другу уступали. Очень дружеская и патриотическая обстановка была. Как-то летом я водил на «Петровский» Татьяну и младшего внука. Спросил дочь, как ей обстановка на секторе. «Непечатная речь иногда звучит», – отвечает. Внук: «Да у нас в классе так тоже иногда говорят». Его это не особо удивило. В следующем году, когда потеплее будет, опять все вместе на стадион пойдем.
