Владислав Радимов: бунтарь из северной столицы

Было это полгода назад. В голландской деревне, где питерский клуб сидел на сборе. Влад Радимов поправлял капитанскую повязку. С соседнего поля топали детишки. Прочитав фамилию на спине зенитовского капитана, заголосили: "О, Радимофф!" "И здесь тебя знают", - мрачно обронил Александр Спивак. Радимов усмехнулся. Где ж его не знают?..

Было это полгода назад. В голландской деревне, где питерский клуб сидел на сборе. Влад Радимов поправлял капитанскую повязку. С соседнего поля топали детишки. Прочитав фамилию на спине зенитовского капитана, заголосили: "О, Радимофф!" "И здесь тебя знают", - мрачно обронил Александр Спивак. Радимов усмехнулся. Где ж его не знают? Отсидев неделю на том сборе, "Зенит" доигрался до выдающегося достижения в клубной истории - вышел в еврокубковую весну. "Марсель" еще не был бит, но "Русенборг" остался позади. Тем не менее из Тронхейма любимцы Питера вернулись отчего-то мрачнее тучи. На просьбы об интервью реагировали отрешенно, неопределенным кивком. Формулировали кратко. Но стоило обронить слово "везение", Владислав вспыхнул. Вскочил: - Пишите: "Зениту" постоянно везет! И будет везти! Он человек-пружина. Реакция эксклюзивная гарантирована. Помню, прилетели в Анталью. До игры с "Бешикташем" оставалась неделя, а в этот день Радимову исполнилось тридцать. Странное дело - Владислав держался настороженно. Чуть в сторонке от остальных. Только отвечал на новое и новое поздравление. Глухо, отрывисто. Совсем не по-радимовски. В ожидании автобуса сел на баул. Я подсел ближе – чтоб имениннику не было так сиротливо. - Телефон у вас раскалился. - Точно, - усмехнулся Влад. – Только что Егор Титов звонил, поздравлял. Знаете, что некоторые говорят? - Что? - Будто утешают. Тридцать лет, мол, отличная дата. Самый прекрасный возраст. И сил хватает, и в голове что-то есть. Сам я тоже так думаю. Но никогда в жизни мне не было так грустно, как сегодня. Вот, опять звонят. Извините. К вечеру, впрочем, на душе у Влада распогодилось, хоть Турция встретила тогда "Зенит" неласково. Километра не отъехали от аэропорта, как ухнул какой-то селянин в стекло зенитовского автобуса камнем. Счастье, что не пробил, но пану Петржеле, господину нервному, вздрогнулось на переднем сидении. Другой пан, веселый Боровичка, и здесь отшутился: - Стамбул ближе - камни больше. Петржела посмотрел в глаза Боровички со смятением. Владислав, сидя в хвосте автобуса, вспомнил давний выезд "Зенита" в Пермь: - Там фанаты "Амкара" бутылкой запустили в лобовое стекло автобуса, который нам хозяева предоставили. Приятного мало, конечно. Тем же вечером, уплетая кусок торта, Радимов внимательнее всех смотрел, как играет в чемпионате Турции "Бешикташ", будущий соперник. Не отвлекся ни на секунду! Пан Петржела прогуливался возле отеля в смешной майке. Степенные немцы из отдыхающих всматривались в надпись поперек груди: "Our name is Zenit". Веселые были времена. Я расспрашивал в ту пору Влада о Петржеле. Просил, как и тысяча и один питерский корреспондент, прокомментировать слухи о скорой отставке пана Власты. Ожидал звонкого ответа. Радимов морщился: - Могу честно вам сказать - провести бы сейчас анонимный опрос мнений игроков "Зенита", результат был бы интересный. - Какой же? - Все выскажутся за то, чтобы Петржела остался. Или почти все. Хоть незадолго до того, обессилев от нагрузок в осенней Удельной, Радимов едва не взвыл. - Где журналисты? Срочно приведите сюда журналистов! Журналисты немедленно материализовались. Из воздуха. - Сейчас буду вешать бутсы на гвоздь, - хмуро проанонсировал намерения капитан. – Где гвоздь? Журналисты оглядывались. Гвоздя не отыскалось даже в корреспондентских карманах. - Шуруп подойдет? – нашелся кто-то. Шуруп Радимов забраковал. Повесил бутсы на пожарный щит и отправился отдыхать. А к вечеру - все по новой. К тридцати одному году Радимов - один из самых узнаваемых людей своего города. Любимец, оплот и опора. Капитан. Вернулся вот в сборную, чем не событие? Стал с виду спокойнее. Слух о том, что в Томске Влад надавал арбитру по физиономии, остался слухом. Тем интереснее сегодня вспомнить моменты, когда Радимов нас поражал. Еще недавно он был enfant terrible российского футбола. В способности формулировать мысли с капитаном "Зенита" могли поспорить разве что Сергей Овчинников да Вадим Евсеев. Всякое событие в жизни команды Владислав комментировал на свой манер. Как-то я попросил его высказаться об уходе Владимира Быстрова. Потеря казалась колоссальной - учитывая, как весело и ловко заиграл Быстров в "Спартаке". Попутно своим падением в штрафной Чонтофальски уменьшив шансы вчерашних одноклубников на медали. Радимов лишь усмехнулся: - После ухода Быстрова мы не проигрывали 19 матчей подряд, включая еврокубковые. Думайте сами. - Но была ссора с Аршавиным по поводу продажи Быстрова? - Не ссора, а обычный спор. Аршавин мне позвонил: "Быстрова продают…" Я ответил: пусть не торопится что-то подписывать, в "Спартак" он всегда успеет. Но Быстров не прислушался, подмахнул бумаги, тут я и вспылил. Мне-то, говорю, зачем звонили? Помирились через полтора часа. Думаю, сыр-бор из-за того, что корреспонденты Петржелу недопоняли в очередной раз. Мы в команде приспособились, а остальным тяжелее. Русский язык Петржелы с каждым годом становился хуже - факт… Всю ответственность за провал прошлой осени Радимов возложил на себя: "Я капитан! Значит, не смог завести команду". После поражения в Казани на последней минуте он взял в раздевалке слово - и "Зенит" временно прекратил общение с корреспондентами. Началась серия без поражений. И тут Петржела обет молчания отменил… Собственную свадьбу Радимов описывал так: "Присутствовали 12 человек гостей и полсотни журналистов. Но ни одна газета не написала правду. Кто имена детей перепутал, кто возраст, кто подарки! Начали фантазировать, куда мы поехали. Кто-то в БДТ нас отправил, кто-то на прогулку по Неве... Думаю, перестану допускать корреспондентов в личную жизнь. И Татьяне запрещу. Помню, стояли мы во Дворце бракосочетаний, всякий поворот - тут же фотовспышка... Утомляет. Интересует, как все прошло? Просто! После прогулки по городу посидели часа два в ресторане, извинились перед гостями - и уехали". Питер смаковал слухи, как Влад лупил журналиста. И за что. На мой вопрос он пожал плечами: - Громко сказано - "лупил". Мы повздорили. Обо мне можно говорить, что хочешь. О женщине, с которой я живу. Но когда дело касается ребенка - перебор. Журналисту пришлось это признать. Я заставил. Потом отношения наладились, он недавно интервью у меня брал. Он понял, что перешел грань. Сам на моем месте наверняка поступил бы так же. Год для него получается тихим. Миролюбивым. Кто-то ждет, что Владика наконец прорвет, но Владик нем как рыба. Не "жжет". Разве что послал из Томска через газеты привет Левникову - тот подоспел точнехонько к отставке Николая Владиславовича. Застал, не исключено, в "Красной стреле". В момент перевоза контейнера с пожитками из обычной столицы в Северную. Между тем можно справлять годовщину знаменитого интервью Радимова, в котором он призвал собрать членов КДК в один автобус и отправить прямиком в лечебницу Кащенко. Не было бы Радимова с речами, его определенно стоило бы выдумать. Веселит он наш футбол изрядно. С молчаливым Радимовым скучнее. Однажды я спросил Владислава о самом несправедливом тренерском поступке по отношению к нему. Рассчитывая на рассказ о Петржеле. Или о Тарханове, наконец. Услышал историю другую: - Дело было в "Сарагосе". Мне было лет двадцать. Пришел новый тренер и усадил меня на лавку. Заставлял таким образом язык учить - мол, пока не выучишь, играть не будешь. В протокол можно было 16 фамилий вписывать, так он меня все время семнадцатым назначал. Отправлял на трибуну – оттуда лучше видно было, как "Сарагоса" проигрывает. Отработал тот парень матчей восемь, из которых семь проиграл и один свел вничью. Выдающийся тренер, нет слов. Он помнит времена недавние, 2003 год. Помнит, как только пришел в "Зенит", стал самой дорогой покупкой команды. И... сразу же попал на стол к хирургу. - Форму надо было набирать срочно. Команда годом раньше заняла десятое место, а на трибунах транспаранты висели: "Радимов, убирайся на х.. из этого города!" Я прекрасно это видел… Если кому-то аплодирую после матчей, то настоящим фанатам. Так уж вышло - мы общались с Радимовым и сразу после его перехода в московское "Динамо", и когда он собирался перебраться в Самару. Два возвращения одного человека. Году, кажется, в 99-м Николай Толстых, гендиректор «Динамо», пригласил Влада на встречу. Контракт с Радимовым должен был стать символом новой динамовской жизни. Скорого и неизбежного возрождения. Влада привезли в кабинет Толстых прямо из аэропорта. Чуть ошарашенного. Радимов выдавил обязательные слова на тему "в России лучше, чем в Испании". Теперь при упоминании "Динамо" и той потешной презентации Владислав морщится: "Не надо про эту команду, ладно?" Не надо о тренере Петрушине, который, по радимовским воспоминаниям, уставил поле какими-то стойками, и требовалось мяч выбить с одной половины поля... за пределы стадиона. Приезд № 2, в 2001-м, получился куда интереснее. Радимов, подзабытый за годы странствий, вернулся домой. Казался Влад человеком "отыгранным", и было интересно посмотреть, что стало с первой надеждой российского футбола начала 90-х. Слухи доходили из Болгарии о пьяных дебошах, о казино… Радимов оказался неожиданно подтянутым, улыбчивым и уверенным в себе. Ностальгировал, вспоминал квартиру на Черной речке. - Из окна видно место, где Пушкин стрелялся. Родители и сейчас там живут. На стене у меня висел портрет Добровольского. Потом мы с ним в одной команде встретились - великий футболист. А моим детским кумиром был Олег Сергеев. Я школьником за ЦСКА болел, тогда везде раздавалось: "Сергеев! Брошин!" И с ними в одной команде оказался! С Брошиным интересно вышло - он с "Зенитом" в 84-м чемпионом стал, я у него автограф брал. До сих пор в питерской квартире лежит в рамочке. В 94-м ЦСКА поехал на испанский турнир, меня поселили в одну комнату... с Валерой! С кем только я не соседствовал. В сборной однажды с Черчесовым поселили. Представляете, меня - с Черчесовым?! Сидели в баре на "Маяковской", напротив памятника поэту. Радимова никто не узнавал. Только гранитный поэт, казалось, подмигивает. Указывает рукой на Влада. Поговорили и про "Левски". - Расписали в местных газетах, будто на швейцарском сборе мы с Головским избили персонал, перепились, у каждого якобы было по пять проституток в комнате… Мне-то ладно, а Головскому тяжело - у него девушка в Болгарии. Впрочем, 4 года спустя признался: - Когда я из "Сарагосы" переехал в "Левски", был очень сложный период. Все три месяца в Софии - пьянки, гулянки ночи напролет… Мог ночь зависать на дискотеке, а назавтра в матче быть одним из лучших. Такой уровень чемпионата - на одной ноге можно играть. Тогда, в 25 лет, я был готов завязать с футболом. Хорошо, нашелся Герман Ткаченко, еще пара друзей, тот же Вася Уткин. Вытащили меня. Заставили переехать в Самару и фактически вернуться в футбол. "Ты можешь" и так далее. Потом - за шкирку. Приезжали, проверяли, чтобы я по дискотекам не шлялся. Переходя в "Крылья", я сказал себе: если и здесь не получится, завяжу с футболом. Но получилось. Получилось. Сегодня он снова наверху. И верит, что чуть-чуть за тридцать – отличный возраст. Когда ноги еще бегут и многое знаешь. Жизнь продолжается.